М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

1.3. Великий Днепровский путь

Путь «из варяг в греки» был открыт еще до наступления нашей эры греками, вывозившими из литовских районов Прибалтики янтарь (амбру).²²⁵ «Этот фимиам, использовавшийся в обрядах богослужения архаической Греции, — отмечает финский автор Матти Клинге, — добывался тогда, как и позднее, только на южном побережье Балтики...».²²⁶ Согласно Повести временных лет, скандинавы и восточные славяне тоже знали об этой круговой водной дороге, опоясывавшей всю Европу: шел «путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, и верх Днепра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь (Ильмень. — М.Ш.) озеро великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понт море, в не же втечет Днепр река».²²⁷

На основании русского летописного свода начала XII в. можно предположить, что варяжские гости были знакомы с маршрутом: Финский залив—Нева—Ладожское озеро—р. Волхов—оз. Ильмень—р. Ловать — Днепр—Черное море—Константинополь. Ловать с Днепром связывал переход с применением волоков. Вместе с тем материалы археологических исследований свидетельствуют о незначительном объеме византийско-скандинавской торговли в IX — начале XIII вв.: скандинавские товары в рассматриваемый период совсем не поступали на византийский рынок, а византийские доставлялись в Скандинавию в три этапа: сначала из Царьграда в Киев, далее из Киева в Новгород и уже после того из Новгорода в Северную Европу. Поэтому справедливо говорить о реальном торговом значении лишь отдельных участков единой транзитной магистрали «из варяг в греки». Во всяком случае, водоразделы между Ловатью и Днепром использовались в основном для сообщения между Новгородом и Киевом.²²⁸ К тому же главный международный торговый путь пролегал по Западной Двине, которая многие годы считалась второстепенным ответвлением пути «из варяг в греки», а Полоцкая земля была основным звеном, соединявшим Прибалтику с Южной Русью, Византией и странами Востока.²²⁹

По свидетельству Ибн Хордадбеха, уже в первой половине IX в. русские купцы могли привозить свои товары в греческие города Северного Причерноморья, где чиновники византийского императора взимали с них таможенную пошлину в размере 10%: «Что же касается купцов русских — они же суть племя из славян, то они вывозят меха выдры, меха черных лисиц и мечи из дальнейших концов Славонии к Румскому морю (Черному, называвшемуся также "Руским". — М.Ш.), и царь Рума (Византии. — М.Ш.) берет с них десятину».²³⁰ В 860 г., после успешного нападения на Константинополь, Русь добилась официального признания со стороны Византии и заключила с ней первый известный нам договор «мира и любви». После захвата Киева князем Олегом (882) днепровский участок пути «из варяг в греки» стал быстро приобретать значение главной географической оси Древнерусского государства, и в X — первой половине XI в. Днепровский речной путь «был прочно установлен».²³¹ К середине X в. в своей внешней политике Русь отдала решительное предпочтение Днепровскому и другим путям к Черному морю, «поскольку именно черноморский бассейн был наиболее важным перекрестком торговых путей, способным обеспечить связи как со странами Востока, так и с Византией».²³²

Торговые отношения Руси с Византией во многом обусловливались военно-политическими обстоятельствами. Так, по свидетельству константинопольского патриарха Фотия, поход руси на Царьград в 860 г. был предпринят ради отмщения за обиду, нанесенную ранее русским купцам, и «имел целью силой восстановить торговые сношения, насильственно прерванные греками».²³³ «Поход Руси против Византии в 907 г., — полагает А.Н. Сахаров, — увенчался новым русско-византийским договором 907 г., который, как и мир 60-х годов IX в., был типичным договором "мира и любви", т. е. политическим межгосударственным соглашением, регулировавшим основные вопросы взаимоотношений между двумя государствами. Он восстановил прежние нормы 30-летнего русско-византийского мира, нарушенные, видимо, в 90-х годах IX в., и значительно обогатил и развил их».²³⁴

В.О. Ключевский утверждал, что военные («византийские») походы киевских князей, которых до смерти Ярослава состоялось шесть, были «самым видным явлением во внешней политике Руси до половины XI века».²³⁵ Все они «вызывались стремлением Руси поддержать и восстановить свои порывавшиеся торговые сношения с Византией»,²³⁶ «желанием заставить византийцев открыть свои рынки для русской торговли».²³⁷ Вот почему эти атаки обыкновенно оканчивались торговыми трактатами. По всей видимости, договорами 907, 911, 944, 971 гг. греки стремились «обезопасить себя от нападений Руси, заменив насилия их мирным обменом»,²³⁸ «в них византийское правительство постоянно выговаривает для себя меры против буйства руссов»,²³⁹ подробно и точно определяет «порядок ежегодных торговых сношений России с Византией, а также порядок частных отношений русских в Константинополе с греками».²⁴⁰

В тех случаях, когда Византия терпела серьезное поражение, она под давлением превосходящих военных сил своих противников обычно соглашалась на единовременную или регулярную выплату дани. Иногда купцы победившей стороны освобождались от уплаты пошлин на византийских рынках. По крайней мере, им предоставлялись значительные торговые льготы.²⁴¹ Неудивительно, что в результате победоносного похода восточных славян на Царьград 907 г. был заключен договор киевского князя Олега с императорами Византии Леоном и Александром (907), по которому греки обязались заплатить двойную контрибуцию по 12 гривен на «ключ», т. е. на каждый из 2000 кораблей и на каждого человека (за Царьград и Греческую землю), а также давать русским ежегодную дань («уклад») на каждый из старших городов (Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и др.), в которых сидели князья — подручники Олега, и обеспечивать месячное содержание русским гостям. Особо оговаривались широкие торговые права русской стороны: «Да творять куплю, якоже им надобе, не платяче мыта ни в чем же».²⁴²

Царьград был окружен непроницаемой таможенной стеной. У выхода из Черного моря в Босфор находилась таможенная застава, и никто не мог войти в пролив без разрешения византийских властей. На всех сухопутных въездах и в гавани бессменно дежурили таможенники — преторы. Взимаемые ими пошлины настолько угнетали торговлю, что иногда приезжие торговцы предпочитали сжигать суда и товары, чтобы только избежать уплаты таможенных платежей. Возможно, что по договору 907 г. купцы из Руси первыми из иностранцев получили право беспошлинной торговли в византийской столице и закупки на константинопольском рынке любых товаров в неограниченном количестве.²⁴³ Допуская возможность таможенного обложения на границах византийских владений, Г.Г. Литаврин полагает, что на всем протяжении I—XII вв. пошлина, размер которой обычно составлял 10%, чаще всего взималась при совершении торговых сделок. Впрочем, неясным остается вопрос, в одинаковом ли размере платили на рынке сборщику продавец и покупатель (по 5% или 10% от цены), или «один из них имел право платить меньше».²⁴⁴

Побежденным грекам удалось настоять лишь на той оговорке, «чтобы эти руссы, приходящие в Византию, не разбойничали на улицах и в окрестностях Византии».²⁴⁵ Отличительную черту договора 907 г. Г.В. Вернадский видел во взаимном обещании сторон оказывать помощь потерпевшим кораблекрушение торговцам чужеземного происхождения, что противоречило практиковавшемуся в то время в большинстве европейских стран береговому праву, согласно которому в случае кораблекрушения местные власти имели право конфисковать все выброшенные на берег вещи потерпевшего бедствие торговца и обратить его в рабство вместе с командой.²⁴⁶

В русско-византийском договоре 911 г. о торговле говорится сравнительно немного. Г.Г. Литаврин объясняет это тем, что «не сохранившаяся статья "О купле" была частью перенесена в особый договор под 907 г., а частью была, может быть, утрачена». Более того, по словам этого автора, отсутствие в договоре 911 г. ограничений на закупку шелковых тканей «никак не означает, что в этом отношении русам была предоставлена неслыханная в империи свобода закупок всего и вся и в любом количестве». Как подданным византийского императора, так и всем иностранцам, торгующим в Константинополе, запрещалось не только совершать сделки, минуя таможенную администрацию, но и покупать драгоценные пурпурные ткани. Согласно законодательству Византии, торговым уполномоченным императора запрещалось отпускать в частные руки шелка ценою в 10 и более номисм за кусок.²⁴⁷

Договоры «мира и любви», продиктованные Олегом с позиции силы, соблюдались лишь до конца 30-х гг. X в., когда внешние обстоятельства снова изменились в пользу Византии. Отказ греков от уплаты ежегодной дани вызвал в 941 г. новый поход русской рати во главе с киевским князем Игорем на Царьград. Однако военная удача на этот раз не сопутствовала русским, проигравшим два морских сражения. Впрочем, византийцы не стали искушать судьбу (их колонии в Северном Причерноморье оставались уязвимы), и когда киевский князь в 944 г. выступил в новый поход, они запросили мира, подтвердив готовность возобновить свои «финансовые обязательства» и платить дань по старине.²⁴⁸ Таким образом был вызван к жизни новый мирный договор, также ставший результатом «предварительных военных походов русских князей на Византию».²⁴⁹

Согласно договору 944 г. русские люди, приезжая в Царьград, по-прежнему должны были проходить регистрацию и проживать в квартале св. Мамы (св. Маманда). Это было предместье вне стен византийской столицы, расположенное примерно в двух километрах от ближайшего участка северных стен города «на европейском берегу Босфора (Стена) близ входа из пролива в Мраморное море и в залив Золотой рог».²⁵⁰ В летние месяцы здесь размещались все русские послы, купцы, их слуги и охрана со всем скарбом и привозными товарами, а также рабы для продажи.²⁵¹ В сам город русы допускались в сопровождении правительственного чиновника группами не свыше 50 человек и без оружия. Срок их пребывания в Византии ограничивался шестью месяцами. При этом русские гости и их помощники находились на полном довольствии византийского правительства: торговые послы Руси получали в Царьграде свои посольские оклады, а купцы (русь, пришедшая «с куплею») — «месячину» (хлеб, вино, рыбу, мясо, фрукты). Имеется указание, что они также могли бесплатно пользоваться банями и требовать на обратный путь якорей, канатов, парусов и другого корабельного снаряжения.²⁵²

Вместе с тем по договору 944 г. русским запрещалось зимовать не только в Царьграде, но также в устье Днепра.²⁵³ Они были стеснены в приобретении паволок — дорогой шелковой ткани, известной на Руси под названием порфиры, парчи, пурпура, червленицы или багры, производимых в императорских мастерских.²⁵⁴ Каждый мог вывезти их не более чем на 50 златников.²⁵⁵ Все сделки купли-продажи совершались под контролем таможенной администрации. Все купленные паволоки надлежало показать императорскому чиновнику, который накладывал на них печать (пломбу). Последняя крепилась к товарной таре или к самому товару и свидетельствовала о праве на экспорт или на перемещение внутри страны. В частности, по договору 944 г. пломба накладывалась на покупной шелк уже после совершения сделки. С этого момента «покупатель уже не боялся досмотра таможенных чиновников при вывозе шелка: вывоз был узаконен».²⁵⁶

Если раньше русские послы и купцы должны были предъявлять в Византии доказательства своего официального положения: первые — золотые печати, вторые — серебряные, то теперь им надлежало иметь при себе княжескую грамоту с указанием числа отправленных в Византию судов в доказательство того, что они приходят с мирными намерениями и имеют право на предоставляемые договором льготы.²⁵⁷ Кроме того, в договоре ничего не говорилось об освобождении русских купцов от уплаты торговых пошлин на рынках Константинополя.

Несмотря на указанные ограничения, договор 944 г. представлял собой значительный шаг вперед в развитии русско-византийских отношений. П.П. Мельгунов, в частности, полагал, что в последующий период они стали более прочными: «...для русских купцов сделалось потребностью ездить в Царьград; число их было так значительно, что для их жительства назначается особый квартал (по-видимому, русский квартал в византийской столице возник в XI в. — М.Ш.); купцы, очевидно, заинтересованы в составлении договора, поэтому-то они в нем и участвуют, чего мы не находим в договоре Олега».²⁵⁸ По оценке А.Н. Сахарова, договор 944 г. представлял собой «взаимовыгодное, равноправное военно-союзное соглашение, действие которого простиралось на огромные территории — от Северного Причерноморья и Поволжья до сирийской границы, от Каспия до Сицилии — и сохраняло силу по меньшей мере в течение последующих 20 лет. Уплата Византией ежегодной дани Руси по-прежнему являлась основой дипломатического соглашения».²⁵⁹ Доводы Г.Г. Литаврина свидетельствуют в пользу того, что русские купцы на всем протяжении X в. пользовались правом беспошлинной торговли. По предположению этого автора, договор 944 г. сохранился в усеченном виде по вине переписчика, пропустившего или сознательно исключившего из него положение о беспошлинной торговле.²⁶⁰

<<   [1] ... [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] ...  [88]  >>