М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Кардисский мир 1661 г. восстановил статьи мирного договора 1617 г. Алексей Михайлович подтвердил прежнюю привилегию подданных шведского короля свободна торговать во всех своих пограничных и внутренних городах (достаточно было иметь при себе проезжие грамоты «от того места начальников и приказных людей, откуда они приехали»). Подобные же обязательства принимала на себя и другая сторона. Статьи Кардисского договора о торговых привилегиях шведских подданных в России и русских в Шведском королевстве подтверждались затем в Плюссе (1666) и Москве (1684).⁶

Покровительствуя духовенству и светским феодалам, правительство имело обыкновение выдавать отдельным земельным собственникам жалованные грамоты, наделяя их правом взимать известные торговые и проезжие пошлины либо избавляя от уплаты таковых. Начало этой практики относится еще к удельному периоду, однако в полную силу она проявилась в едином Русском государстве, когда власть сконцентрировалась в руках московского князя, ставшего единственным источником правовых норм.⁷

По источнику пожалования все грамоты можно поделить на три разряда: одни исходили от великих князей, другие — от служилых князей, а третьи — от духовенства.⁸ При этом грамоты, подписанные служилыми князьями, являлись законодательными актами лишь постольку, поскольку пожалование подтверждалось государственной властью в лице великого князя. По предмету пожалования они также разделялись на три разряда «совершенно различных актов правительственной деятельности».⁹

Жалованные грамоты в узком смысле — это дарственные акты на имущество, в том числе на сбор мыта и торговых пошлин. Обычно такие жалованные грамоты выдавались монастырям, реже боярам, дворянам и другим представителям военно-служилого сословия. К тому же последним, как правило, жаловались лишь проезжие сборы, исключая другие таможенные пошлины.¹⁰

Монастыри и частные лица обращались с челобитьями к царю, ходатайствуя об открытии в принадлежавших им селах и городках торжков и перевозов и предоставлении права на таможенный сбор. При этом они добивались издания уставных таможенных грамот, без которых условия пожалований были невыполнимы. Одновременно землевладельцы пытались обосновать экономическую целесообразность проектов, доказывали, что их осуществление не приведет к обострению конкуренции с другими местными рынками и не станет причиной сокращения сборов в действующих таможнях. Как правило, царь санкционировал открытие новых рынков, устанавливал ярмарочные дни и дозволял челобитчикам собирать пошлины в свою пользу, руководствуясь уставной таможенной грамотой (обычно за фиксированную откупную или оброчную сумму).¹¹ Если же обнаруживалось, что в связи с очередным пожалованием нарушались сложившиеся ранее товарные потоки и происходил недобор казенных таможенных сборов, то пожалование отбиралось. Привилегированному монастырю впредь запрещалось собирать таможенные пошлины, а в монастырское село направлялись верные таможенные головы и целовальники из местных зажиточных и степенных крестьян, которые приводились к присяге, обеспечивая сбор таможенных пошлин на государя по местной уставной таможенной грамоте.¹²

От новоявленных «грамотников» (главным образом монастырей и других духовных корпораций) власти требовали, чтобы дороги, мосты и плотины содержались в рабочем состоянии. Потерпевший от их неисправностей имел право на возмещение ущерба за счет владельца мыта.¹³ Самовольно учрежденные мыты уничтожались или отбирались в казну. За злоупотребления и чинимые торговым людям притеснения даже законно учрежденные мыты отбирались в казенное управление или уничтожались.¹⁴

Спорным остается вопрос о праве частных земельных собственников произвольно устанавливать в своих владениях мыты, перевозы и другие проезжие пошлины. Так, Ю.А. Гагемейстер полагал, что проезжие пошлины «нимало не принадлежали к преимуществам верховной власти, будучи сопряжены с поземельным владением».¹⁵ Д.А. Толстой соглашался с тем, что мыты содержались не только правительством, но и частными землевладельцами. Вместе с тем он полагал, что «всякой мыт долженствовал быть утвержден правительством».¹⁶ Мнение Ю.А. Гагемейстера разделял И.Д. Беляев, который тоже настаивал на том, что в древности право на мыт было соединено с правом на поземельную собственность. Защищая этот тезис, он ссылался на Окружную царскую грамоту 1596 г., якобы содержавшую указание на то, что в прежнее время частные землевладельцы могли взимать мытную пошлину в свою пользу, не дожидаясь царского указа. По словам И.Д. Беляева, отмена частных мытов в конце XVI в. произошла не по причине их противозаконности, а под тем предлогом, что царским послам и всяким проезжим людям чинились излишние поборы.¹⁷

С последними доводами решительно не соглашался Е.Г. Осокин. «Если бы частные владельцы, — писал он, отвечая на критику И.Д. Беляева, — имели право на своих землях без позволения правительства собирать проезжие пошлины, то князья московские и удельные не раздавали бы своим детям по духовным завещаниям городов и уездов вместе с мытами, как это мы видим, например, в духовной грамоте 1328 г. Ивана Калиты, также в духовных грамотах: 1356 г. Ивана II, 1410 г. князя Владимира Андреевича и 1434 г. князя Георгия Дмитриевича Галицкого».¹⁸ Это мнение Е.Г. Осокина разделяли Н.Я. Аристов и И.Я. Рудченко. «Иногда, — указывал Аристов, — сбор мыта князья делили по частям, а также мыто давалось отдельно от поземельного владения. Мыто дарили в виде пожалованья духовенству и боярам, как вместе с волостями, так и отдельно от них, и частные владельцы собирали его в свою пользу».¹⁹ В пользу этой версии говорит и то, что иногда право на сбор пошлин предоставлялось с условием ежегодной уплаты денежного оброка в установленном размере. Так, предоставив в 1557 г. Симонову монастырю собирать в монастырском селе Весь Егонская тамгу, пуд и померное, Иван IV потребовал с монастырских старцев «оброку <...> с того Весьского торгу, за тамгу и пуд и за померное, велели имать с году на год по тридцати по пяти рублей».²⁰ С.М. Каштанов акцентирует внимание на том, что «некоторые учреждения (чаще всего церкви и соборы, реже монастыри) получали право на сбор таможенных или проездных пошлин за пределами их вотчины».²¹

Другая особенность русского законодательства заключалась в том, что сохранение привилегий в потомстве ничем не гарантировалось. Обычно права и привилегии, предоставленные жалованными грамотами, становились проявлением личной милости того или иного государя. Так, в конце 1678 г. князю Хасбулату Черкесскому за верную службу было предоставлено пожизненное право на «терскую таможенную пошлину», которую до того собирали верные головы и целовальники. По замыслу законодателя, это пожалование должно было компенсировать князю «годовое денежное и хлебное жалованье».²²

Зачастую отмена прежних и выдача новых грамот приурочивались к началу нового царствования. При новом государе жалованная грамота, выданная прежним, могла «стать не в грамоту», т. е. утратить свою силу.²³ Поэтому при перемене на царском троне и при вступлении в наследство лицу, получившему пожалование, всякий раз приходилось обращаться с просьбой о его подтверждении. «Обычно, — указывал П.П. Смирнов, — оно принимало форму подписания грамоты на имя нового государя, т. е. на обороте грамоты делалась соответствующая помета, причем во второй половине XVII века часто в помету включалась оговорка, что грамота сохраняет свою силу опричь тех статей, которые "отговорены", т. е. отменены новыми государевыми указами и уложениями».²⁴ Иногда ранее выданная грамота могла быть и вновь пожалована по прежней грамоте в период одного царствования в случае утраты или порчи.

Как бы то ни было, еще при Иване III началось ограничение таможенных привилегий церкви путем включения в грамоты оговорки: «опрочь церковных пошлин», которая могла свидетельствовать о лишении духовенства права взимать номерное, весчее, перевоз, пятенное и другие таможенные пошлины.²⁵ Одновременно утверждался порядок, когда утраченные привилегии монастырей и церквей заменялись регулярными денежными выплатами — ругой.²⁶ К примеру, 28 января 1497 г. великий князь Иван III подтвердил лишение Покровского монастыря (г. Углич) права на сбор в Угличе «пудового весу». Взамен же монастырю гарантировался ежегодный доход в размере 13 р. из поступлений местной таможни, «хто учнет на Углече тамгу брати».²⁷ В феврале 1512 г. под благовидным предлогом был лишен таможенной привилегии Воскресенский монастырь (г. Череповец). Московский государь Василий III отнял у него право на сбор померной пошлины, повелев белозерским откупным таможенникам выплачивать монастырю ежегодную компенсацию «из таможных денег, по пятидесяти рублев».²⁸

В отдельных случаях право на организацию торга и сбор таможенных пошлин предоставлялось на возмездной основе: грамотнику надлежало ежегодно выплачивать казне фиксированную оброчную сумму. Так, в XVI в. пошехонский Адрианов монастырь получил право держать торг «на речке на Пертуе у живоначальные Троицы да у Ивана Богослова». Одновременно на игумена Алексея «с братиею» был положен оброк: «...за тамгу, и за пуд, и за пятно, и за помер, и за явку, и за всякие пошлины с году на год по полтине».²⁹

Важно отметить, что процесс ограничения финансовых привилегий крупных землевладельцев уже в XVI в. не отличался прямолинейностью. Усилия правительства в этом отношении не увенчались полным успехом (к примеру, право на сбор торговой пошлины — пятна — осталось в руках монастырских властей). В период опричнины (1565—1572) была возобновлена практика наделения монастырей правом собирать торговые и проезжие пошлины,³⁰ которая не прекратилась и в XVII в. Так, жалованной грамотой Михаила Федоровича, выданной в 1622 г. ростовскому Борисоглебскому монастырю, подтверждалось дарованное «прежними государями царями и великими князьями» право клеймить продаваемых в монастырских селах и деревнях лошадей и собирать «монастырское пятно» и таможенный штраф «пропятнение».³¹ В 1676 г. царь Федор Алексеевич предоставил Новинскому монастырю право собирать рублевую пошлину с продажи привозных товаров в монастырском селе Спасском Пошехонского уезда.³²

В стремлении прекратить произвольные поборы и другие злоупотребления на частных перевозах правительство Федора Ивановича—Бориса Годунова издало в 1596 г. указ, по которому все частные мыты и перевозы присоединялись к казенному управлению. К таможенному сбору назначались верные головы и целовальники, которые, руководствуясь новой таксой, обязаны были половину собранных денег отдавать вотчинникам, помещикам и монастырям, на чьей земле ранее находились мыты и перевозы, а другую вносить в государеву казну.³³

Поскольку указ 1596 г. «едва ли <...> везде исполняли», Соборным уложением 1649 г. вновь узаконивалось существование частных поместных или вотчинных мытов, возникших «по старине» или по жалованной грамоте, но одновременно вводился запрет на «новосчинные всякие мыты, перевозы, мостовщины», которые следовало «взять на государя».³⁴ Уставной грамотой 1654 г. запрещалось отдавать частные мыты и проезжие пошлины на откуп.³⁵ 3 февраля 1700 г. царский указ «О сборе пошлины на сельских торжках выборным бурмистрам» упразднил привилегию частных землевладельцев на таможенный доход с торговых мест, находившихся «на откупу и на оброке».³⁶

Льготные грамоты (иммунитеты) — это, во-первых, жалованные грамоты, содержащие в себе освобождение грамотника духовного звания и светского от общих тягостей местного суда (несудимые грамоты); во-вторых, грамоты, содержащие освобождение от различных податей и повинностей в пользу местных властей и пошлин при проезде и перевозке товаров (обельные грамоты); в-третьих, грамоты, освобождавшие грамотника как от тягостей суда, так и от основных налогов и повинностей — дани, ямских денег, тамги и других, т. е. содержащие полное освобождение (тарханные или тарханно-несудимые грамоты)?³⁷

Получателями тарханных грамот обычно становились монастыри в лице архимандритов, игуменов и монастырских братий, которые неустанно добивались у великих и удельных князей, чтобы их торговым людям неизменно предоставлялась свобода передвижения по торговым делам, несмотря на сохранявшуюся политическую раздробленность Северо-Восточной Руси.³⁸

Древнейшая из сохранившихся княжеских грамот на право беспошлинной торговли была выдана в 20-х гг. XIV в. Ярославскому Спасо-Ярославскому монастырю.³⁹ В следующем столетии такой привилегией пользовались московский Чудов, Архангельский собор в Кремле, звенигородский Саввин Сторожевский, тверской Успенский Отрочь, суздальский Спасо-Евфимьев, нижегородский Спасо-Благовещенский, вологодский Глушицкий, Кириллов Белозерский, Ферапонтов и многие другие монастыри.⁴⁰ По монастырским ходатайствам для монастырских крестьян, сельчан и других людей определялась зона беспошлинной торговли, которая либо совпадала с пределами княжества, либо ограничивалась монастырскими владениями или территорией какого-то одного монастырского села.⁴¹ Право беспошлинной торговли за пределами этой зоны особо оговаривалось.⁴²

<<   [1] ... [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] ...  [88]  >>