М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Жалованные грамоты «за красными печатми», которые выдавались по запросам правительственных органов зарубежных стран, заморских послов и отдельных торговых иноземцев, обычно содержали пункты, разрешавшие их обладателям: 1) свободно приезжать в порубежные и во внутренние города России и свободно выезжать из страны;⁸³ 2) торговать беспошлинно, с платежом пошлин в половинном размере или только некоторых пошлин;⁸⁴ 3) ставить дворы в указанных городах;⁸⁵ 4) нанимать русских дворников; 5) не платить с дворов посадского тягла; 6) нанимать извозчиков и лодочников; 7) находиться под юрисдикцией Посольского приказа; 8) не присягать в суде («целовать крест» предоставлялось приказчикам); 9) держать винный погреб «про себя»⁸⁶ и т. д.

Одновременно грамоты включали известные требования, большинство из которых имело общий характер. Торговым иноземцам запрещалось: 1) передавать грамоту посторонним лицам или брать с собой подданных других государств; 2) провозить товары в обход таможни (без явки и подачи собственноручно заверенных росписей привозных товаров); 3) привозить чужие товары, выдавая за свои; 4) держать «закладников» из русских людей; 5) торговать в розницу; 6) прибегать к посредничеству русских людей в торговых операциях по сбыту своих и закупке русских товаров и т. д.⁸⁷ Обычно обладатели жалованных грамот сами не ездили с товарами в Россию, где их интересы представляли приказчики (агенты, купоры, факторы). «У одного купца, — отмечает А.В. Демкин, — могло быть несколько приказчиков, либо один приказчик выполнял поручения нескольких купцов. Так, Английская Московская компания, имея в первой половине XVII в. от 16 до 23 полноправных членов (гостей, по русской терминологии), располагала большим штатом приказчиков, которые торговали в России от своих хозяев».⁸⁸

Представителям торгового сословия гостей в XVI—XVII вв. тоже выдавались жалованные грамоты, дозволявшие посещать порубежные государства, находившиеся в мирных отношениях с Россией, и торговать разными товарами, исключая заповедных. По словам Н.И. Костомарова, «гость и его дети, братья, племянники, жившие с ним не в разделе, освобождались от суда и расправы воевод и дьяков и судились в определенном приказе, — при Алексее Михайловиче в Приказе Большой казны, имели право не целовать креста сами, если это им нужно было по судебному делу, но посылали вместо себя своих людей, могли держать для дома безъявочно и безвыимочно всякое питье, освобождались от всяких поборов во время пути по рекам и дорогам, от мыт, перевозов, годовщины и тому подобного; от лежащих на торговых посадских людях обязанностей мостить мосты, давать суда и запасы, ставить подводы на ямах для казенной надобности, от выбора в службу в гостиной сотне, имели право топить бани и держать во всякое время в доме огонь; могли покупать вотчины;⁸⁹ дворы их освобождались от тягла, дачи подмоги на земский двор, от постоев и всяких тяглых повинностей».⁹⁰

Местное управление определялось другого рода грамотами — уставными. Это: 1) грамоты наместничьего управления (XIV—XV вв.); 2) губные грамоты (с 30-х гг. XVI в. до конца XVII в.); 3) уставные земские грамоты (с 1552 г. до второй четверти XVII в.).⁹¹

По-видимому, с помощью грамот наместничьего управления великокняжеская власть стремилась обезопасить свои интересы от беззаконий и превышения власти со стороны наместников и их людей. Этими грамотами определялись отношения наместника или волостеля и тяглого (податного) населения того или иного уезда или волости. Существенное их содержание совершенно одинаково: в них устанавливались корм наместника (иногда в виде корма предоставлялся сбор мыта), судебные пошлины и уголовные штрафы в пользу наместника, отношение судебной власти наместника к суду центральному, торговые пошлины и т. д. Важно отметить, что грамотами наместничьего управления определялись не обязанности правителя, не то, что он должен делать, а то, чего он не должен делать, т. е. права управляемого населения.

Отдельные уставные грамоты определяли исключительные права местного населения, что сближало их с льготными иммунитетными грамотами. Так, уставной грамотой московского князя Василия Дмитриевича 1397 г. Двинской земле,⁹² построенной по принципу жалованных, особо оговаривались привилегии местного купечества: «А куды поедут двиняне торговати, ино им ненадобе во всеи моей отчине в великом княжении тамга, ни мыт, ни костки, ни гостиное, ни явка, ни иные некоторые пошлины».⁹³ Однако, как полагает Ю.Г. Алексеев, Двинская Уставная грамота, являясь продуктом удельного времени, не знала еще «никаких норм, регламентирующих кормы и поборы в пользу наместника и его аппарата, никаких норм, определяющих состав этого аппарата и регулирующих его деятельность».⁹⁴

Белозерская Уставная грамота Ивана III (1488) также включала статьи о торговых пошлинах. Вместе с тем это была «уставная грамота нового типа», которая точно фиксировала кормы и поборы наместника и его людей. Кроме того, ст. 2 Белозерской грамоты действовала на практике и «корректировала содержание великокняжеских жалованных грамот», устанавливая «обязательную и равную для всех выплату кормов, невзирая на иммунитеты». Еще один важный шаг в иммунитетной политике отразился в ст. 8, заменившей полную свободу торговли белозерских монастырей ее повсеместным запрещением, за исключением самого Белоозера и волости Углы. Право торговли «за озером» сохранялось исключительно за белозерцами, которые тем самым ставились в привилегированное положение.⁹⁵ «Не исключено, — указывает Ю.Г. Алексеев, — что Белозерская грамота рассматривалась Иваном III как образцовая (типовая) уставная грамота, основные положения которой предлагалось распространить и на другие уезды».⁹⁶

Уставными земскими грамотами (важнейшие из них — Важская 1552 г. и Двинская 1556 г.) определялось местное земское самоуправление. По мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, эти акты включали в себя частично переработанное содержание как уставных наместничьих, так и губных грамот.⁹⁷ В ходе проведения административной реформы в XVI в. от дорожной пошлины были освобождены земские выборные представители, доставлявшие в Москву денежный оброк. Поэтому в уставной земской грамоте крестьянам трех волостей Двинского уезда от 25 февраля 1552 г., в частности, говорилось: «А как поедут к нам к Москве те пенежана излюбленные головы Елизарей Яковлев, да Семен Иванов, да Тимофей Анцыфоров с товарыщи, а с ними земские люди, с теми денгами, с нашим оброком, и по городам наши наместницы и по волостем волостели и их пошлинники, и наши приказщики городовые, и по мытом мытчики, и по рекам перевозщиком, и все пошлинники с тех излюбленных голов и з земских людей мыта, и явки, и перевозщики перевозу, и иных некоторых пошлин на них не емлют, пропущают их везде без зацепки, не задержав».⁹⁸

Особую разновидность уставных грамот в XVI — первой половине XVII в. составляли таможенные уставные грамоты, издававшиеся по велению московских великих князей и царей в целях упорядочения таможенного обложения. Первая из них появилась в самом конце XV в. «По мере соединения Древней Руси под единодержавной властью великого князя Московского, — указывал К.Н. Лодыженский, — делались попытки внести некоторый порядок в таможенные сборы и привести их к более простой, однообразной системе <...> По большей части грамоты эти представляют собой контракт, на основании которого откупщики принимали на себя взимание таможенных сборов вместе с обязанностью уплачивать казне определенную сумму; в грамотах перечислены сборы, подлежавшие взысканию, и указаны их размеры, установлен порядок их взимания, определены пени за уклонение от их уплаты и пр.».⁹⁹

Отмечая однородность таможенных грамот XVI в., К.Н. Лодыженский высказывал и то обоснованное предположение, что они составлялись по какому-то образцу, общему для всего государства.¹⁰⁰ «Не подлежит сомнению, — отмечал этот автор, — что подобные же грамоты (ему были известны пять грамот: Белоозера 1497 и 1551 гг.; Дмитрова 1521 г.; Егонской Веси 1563 г. и Новгорода Великого 1571 г. — М.Ш.) были установляемы и для других областей».¹⁰¹ Последующие археографические изыскания (было обнаружено еще несколько десятков таких грамот о сборе таможенных пошлин в различных городах, селах, сельских торжках и ярмарках) полностью подтвердили справедливость гипотезы К.Н. Лодыженского.

Историки советского периода придерживались мнения, что с середины XVI в. в связи с отменой кормлений уставные таможенные грамоты стали «общим явлением».¹⁰² При этом А.Т. Николаева отмечала, что уставные таможенные грамоты исходили либо непосредственно от московского государя, либо от его наместников, либо от центральных учреждений (приказов) и адресовались «излюбленным» головам и целовальникам, выполнявшим обязанности по сбору таможенных пошлин «на веру», откупщикам, монастырям, воеводам и приказным людям. В них устанавливалось, какие пошлины, где, с кого, в каком размере и в какой валюте взимать.¹⁰³ Ю.А. Тихонов же заострял внимание на том, что таможенные грамоты «исходили от единой центральной власти, в них, несмотря на все различия и особенности, неуклонно проводились общие принципиальные положения».¹⁰⁴

В дореволюционной историографии также утвердилось мнение о том, что основу уставных таможенных грамот составлял обычай, что иногда государь приказывал оставлять в силе пошлины, которые хотя и не упоминались в грамотах, но прежде были.¹⁰⁵ Этот вывод Д.А. Толстого полностью разделял Е.Г. Осокин, который тоже подчеркивал, что при сборе таможенных пошлин «обычай преобладал над законом, последний имел главной целью только поддержание первого. Даже в XVI и XVII столетиях, когда таможенными уставными грамотами государи Руси старались дать законную твердость таможенным сборам, старый обычай имел силы не менее закона, даже иногда более».¹⁰⁶ Действительно, в 1534 г. Елена Глинская без промедления отменила собственный указ об ограничении права Троице-Сергиева монастыря на сбор «пошлины с лошади» и восстановила прежнюю привилегию «троицких старцев» собирать пятно в размере 8 д.¹⁰⁷ О незыблемости принципа «старины» свидетельствует и уставная таможенная грамота Гороховца 1633 г.: «...а будет которая таможенная пошлина в сей уставной грамоте не написана, а в Гороховце изстари берут ту пошлину, и та пошлина сбирати на государя по-прежнему, как имана изстари».¹⁰⁸

Е.Г. Осокин указывал, что «уставные грамоты не могли ни ввести всюду одинаковых видов пошлин, ни ввести однообразия в их взимании, потому что были особенными законами для известной местности, какого-нибудь города, села, и главной целью имели только подтверждение старых обыкновений. После этого вовсе не покажется странным, что в то время, когда одна часть Руси страдала под тяжестью разнообразных, очень значительных таможенных пошлин, некоторые ее области, даже в XVII столетии, были вовсе от них свободны. Обычай еще не коснулся их. Впоследствии, при введении в этих областях уставными грамотами таможенных пошлин, стоило иногда жителям сказать только, что у них такие сборы никогда не были в обыкновении, чтоб освободиться от тяжести справедливой, долженствовавшей быть общею для всех частей Государства. Такова сила старины!».¹⁰⁹ Соглашаясь с такой оценкой, С.А. Шумаков тоже полагал, что уставные таможенные грамоты, представляя собой местные законы, обычно исходили из обычая и что только в редких случаях московские князья увеличивали количество таможенных пошлин против старых обыкновений.¹¹⁰ «Величина податей, — считал Шумаков, — количество, способ взимания, самое имя различны в разных местах государства. С одной стороны, множество, разнообразие, неравномерность, неопределенность таможенных пошлин крайне угнетали народ, с другой же, и доходы казны были невелики, благодаря неустройству таможенных учреждений».¹¹¹

Терминологические различия, содержащиеся в грамотах, объясняются не только остатками удельной старины, но и особенностями экономического быта, хозяйственной специализации отдельных городов и уездов. По-видимому, повышенный интерес таможенных голов Устюга Великого к судовым пошлинам и к пошлинам, связанным с торговлей мехами, был обусловлен тем, что этот город являлся важнейшим транзитным пунктом на Сухоно-Двинском и Сибирском торговых путях и одним из крупнейших центров меховой торговли. Внимание же уставной таможенной грамоты Тотьмы к соляным пошлинам можно объяснить тем, что здесь главным образом торговали солью.¹¹²

Соглашаясь с тем, что таможенные сборы в XVI в. «были вообще не особенно высоки», К.Н. Лодыженский тем не менее настаивал на том, что «они доставляли очень немаловажный доход великому князю Московскому. Вследствие этого они вводились во всех областях, которые вновь подпадали под московское владычество. Так, в Пскове таможенные сборы были введены в 1510 г., вслед за присоединением этого города к Московскому княжеству <...> В общем, эти сборы тяжело ложились на внутреннюю торговлю и неохотно переносились народом».¹¹³

<<   [1] ... [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] ...  [88]  >>