М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Некоторые воеводы были уполномочены производить следствие о злоупотреблениях таможенных голов и целовальников и наказывать виновных.⁷¹ Если же голова назначался царским указом или имел наказ из московского приказа, воевода имел право отставлять и наказывать одних лишь таможенных целовальников. На голову он должен был писать государю, а затем дожидаться соответствующего предписания о производстве следствия и «доправке» денег. В некоторых городах воеводы не имели даже права отставлять и наказывать целовальников, и в случае извещения о злоупотреблениях им полагалось писать об этом государю в Москву.⁷² К примеру, в городах Устюжской четверти вся ответственность за своевременное поступление таможенных пошлин и сборов лежала исключительно на головах и целовальниках, и все санкции в отношении этих лиц являлись прерогативой не местных воевод, а центральной власти — приказа Устюжской чети. Даже к расследованию причин недоимки в сборе таможенных пошлин и других злоупотреблений в сфере таможенной деятельности местный воевода мог приступить лишь по получении специальной грамоты из Москвы. О результатах сыскных мероприятий воевода опять же должен был докладывать в Устюжскую четь, по наказу которой работали таможенные головы. Именно московский приказ определял степень вины последних и выносил решение о мере наказания.⁷³

В Архангельске воевода отвечал за то, чтобы приходящие суда становились в положенном месте (у пристани, напротив таможни), а корабельщики исполняли все официальные предписания. Когда иностранное судно вставало под разгрузку, воевода и дьяк должны были распорядиться о составлении таможенным головой (гостем) и его товарищами росписи, свидетельствующей, откуда пришел корабль, какие на нем торговые люди, кто на нем корабельщиком и кормщиком, сколько на нем «деловых людей», т. е. матросов, и какие привезены товары. С этой целью на каждое прибывшее судно архангельский воевода направлял для расспроса одного дьяка, стрелецкого сотника в сопровождении таможенных целовальников. При этом никто из них не должен был осматривать привозные товары, поскольку торговые иноземцы записывали их в таможне сами, когда сходили на берег. Составленная роспись представлялась в съезжую избу воеводе, в обязанность которого входило отправить ее на государево имя в Посольский приказ в Москву.⁷⁴ В более поздний период от архангельского воеводы требовали присылки отчетов («отписок») о прибытии иностранных судов и «росписей» всяким привозным товарам в московский приказ — Новгородскую четверть. Причем соответствующие бумаги надлежало посылать «с нарочными гонцы наскоро, не изжидая приходу всех кораблей, чтоб нам (государю. — М.Ш.) про корабельной приход, скол ко в котором числе и которого государьства кораблей к Архангелскому городу придет и сколко на них каких товаров и людей будет, ведомо б было вскоре».⁷⁵

Сохранился документ 1613 г., свидетельствующий о том, что архангельские воеводы не только выясняли через таможенного голову, целовальников и гостей о наличии привозных «узорочных» товаров и составляли им роспись, но также отвечали за отбор и покупку дорогих тканей, драгоценных камней, золотой и серебряной посуды «для государевой казны». При этом они не только «имали» на государя любые узорочные товары, которые русские купцы осмеливались покупать или выменивать у иностранцев, но и поощряли купцов совершать такие сделки за свой счет с доставкой купленного в Москву, где и производилось возмещение вынужденных расходов согласно «ценовой росписи». Если же иностранный товар приобретался по прямому воеводскому указанию, то покупка оплачивалась «из двинских таможенных и из кабацких доходов». Воеводы также обязаны были следить за тем, чтобы товары Московской компании продавались по «прямой цене» английского рынка, «без прибыли и без провозу».⁷⁶

В финансовом и экономическом отношениях земские и губные выборные органы власти формально были независимы. Хотя воевода возглавлял местную полицейскую службу, ему запрещалось подменять излюбленных голов и старост в денежных сборах и в «мирские делах». Однако, поскольку в Московском государстве выборная (общественная) и приказная власти не были строго разграничены, а различие надзора и управления было весьма условным, воеводы постоянно вмешивались в сферу деятельности губных и земских учреждений. Воеводский надзор (контроль) за перемещением товаров и людей, за всем процессом раскладки и взимания налогов, воеводский правеж (взыскание недоимок) открывали дорогу для больших злоупотреблений со стороны воеводской власти. «Воеводы и приказные люди, — указывал Н.И. Костомаров, — под разными предлогами сохранения порядка хватали торговцев, сажали в тюрьму, вымогали взятки, разгоняли торги, брали насильно товары, били торговцев батогами», заводили дела на купцов по искам заведомых «ябедников» и т. д.⁷⁷ Учитывая, что в более ранний период неправомерные поборы сверх установленных законом пошлин широко практиковались наместниками, воеводские злоупотребления в какой-то мере представляются частью традиции кормлений.⁷⁸

Таким образом, воеводы на местах обладали реальной административной и полицейской властью. Поневоле таможенникам приходилось считаться с этим обстоятельством и «с пониманием» относиться к злоупотреблениям со стороны органов местного управления. Действительно, обязанные пресекать махинации таможенных голов и купцов при провозе, обмере, оценке товаров, воеводы активно «корыстовались» при этом. Подчас они подменяли таможенников при регистрации товаров, за взятки пропуская торговых людей без явки в таможню, брали на себя сбор таможенных и кабацких пошлин, запускали руку в таможенный ларь, ссужали собранные таможенные и кабацкие деньги за проценты посадским людям, назначали в таможню угодных себе лиц, освобождали от службы за взятки и т. д.⁷⁹ В свете же раскрываемых воеводами различных таможенных нарушений московские власти предпочитали не обращать внимания на их собственные прегрешения и злоупотребления, хотя личные доходы воевод от незаконного сбора пошлин могли составлять сотни рублей. Как справедливо указывает Г.П. Енин, «негативная реакция из центра в отношении воевод проявлялась лишь в чрезвычайных случаях <...> Правительство лишь имитировало борьбу с воеводскими таможенными поборами, изредка наказывая особенно злостных корыстолюбцев, но, как правило, тут же прощая их».⁸⁰

Оказывая влияние на решение торговых дел, нанося порой ущерб развитию торговли и промыслов, воеводы настраивали против себя верхи посадских людей (городского населения). На Земском соборе 1642 г. гости, указывая на невыносимую тяжесть податей, на вред для государства от торговых привилегий, предоставленных иностранцам, жаловались и на то, что «обнищали и оскудали до конца» от воевод, чинивших торговым людям задержание и насильства в проездах, и напоминали, что «при прежних государях в городах ведали (выборные) губные старосты, а посадские люди судились сами промеж себя, а воевод в городах не было».⁸¹

Вместе с тем выборное начало и неоплачиваемая работа стоявших во главе таможенного сбора голов, целовальников и старост, их подотчетность московским приказам обеспечивали известную независимость таможенных учреждений от воевод. Постепенно воеводы отстранялись от заведования таможенными и кабацкими сборами. Вместе с этим убывала и зависимость от них голов и целовальников.⁸² Начиная с 20-х гг. XVII в. правительство пыталось упорядочить властные полномочия воевод. Так, в 1620 г. им запрещено было не только участвовать в торговле, но даже что-либо покупать у посадских, кроме продовольственных товаров.⁸³ В наказах сибирским таможенным головам 1635 г., выданных непосредственно в Приказе Казанского дворца, содержались прямые указания на то, чтобы осмотр товаров, сбор пошлин и конфискация незаконно провозимых товаров находились в их «одноличном» ведении. Воеводам категорически запрещалось «вступатца» в таможенное дело, т. е. делать произвольные распоряжения.⁸⁴ А.Н. Копылову удалось установить, что 22 декабря 1645 г. по докладу боярина Н.И. Одоевского царь повелел, чтобы во всех сибирских городах, кроме Тобольска, «проездом» торговых и промышленных людей ведали таможенные головы. За сибирскими воеводами по-прежнему оставалось лишь «право надзора за исправностью несения службы таможенными головами, которые были обязаны ежемесячно или "как удобнее по делу" относить воеводе в съезжую избу таможенные книги, мягкую рухлядь и деньги и давать финансовый отчет».⁸⁵

В 1638 г. двинским воеводам было запрещено ведать торговых людей, их суда и товары. Все это предоставлялось таможенным головам. Согласно наказам 1649, 1654 и 1659 гг., двинским воеводам также запрещалось «считать» голов, но полагалось надзирать за ними и доносить царю в случае злоупотреблений.⁸⁶ «В 1646 г., — отмечает Е.В. Чистякова, — из юрисдикции ряда сибирских и двинских воевод были изъяты вопросы проезда торговых людей и провоза товаров. В 1651—1652 гг. это решение было отменено, но уже в 1665 г. 30 семьям Енисейска разрешили подчиняться в этих вопросах таможенному голове».⁸⁷

Как можно заметить, уже в первой половине XVII в. властные полномочия сибирских и двинских воевод были весьма ограниченными. Однако в масштабах всей страны такая практика была скорее исключением. Как утверждал Б.Н. Чичерин, «большею частью воеводы имели в таможенном и питейном управлении власть надзирающую и распорядительную». Поэтому головы постоянно жаловались на произвол воевод, на невозможность исполнять свои обязанности в полном объеме.⁸⁸

Тенденция к ограничению власти воевод в вопросах, касающихся торговли, транспортировки товаров, найма транспортных рабочих, разрешения торговых споров, контроля за деятельностью таможенных голов («гостя с товарыщи»), получила продолжение и развитие и в статьях 1, 2, 18, 35, 88 и 89 Новоторгового устава 1667 г. Архангельский таможенный голова получил полную возможность чинить «всякую полную расправу» в торговых делах. Местный воевода не мог вмешиваться в деятельность таможни, чтобы царской казне в сборах «порухи не было». Его влияние ограничивалось лишь тем, «что без их ведома не должен был становиться на якорь и отходить иноземный корабль».⁸⁹

Эти ограничения распространялись на всю страну, включая Сибирь (ст. 35).⁹⁰ Кроме того, все спорные торговые дела русских и иноземцев предоставлено было судить одним таможенным головам. Все чаще издавались распоряжения, лишавшие воевод власти надзирать за головами и целовальниками: им запрещалось считать голов и целовальников в собранных деньгах, а велено только смотреть, чтобы они работали с радением, не допуская злоупотреблений. В случае доноса воеводы и приказные люди обязаны были производить следственные мероприятия и докладывать о результатах в Москву.⁹¹ Если в ходе следствия они корыстно потворствовали подозреваемым, то рисковали лишиться своих поместий, вотчин и всего имущества.⁹² Однако, несмотря на то что после издания Новоторгового устава «верные должности» еще сильнее обособились от воеводского управления, сближаясь одновременно с земским управлением, воеводские власти продолжали вторгаться в сферу торговли и таможенных отношений, пытались регулировать цены, конфисковывали товары, производили другие незаконные действия.⁹³

Решающий шаг в замене ответственности воевод по финансовым делам соответствующей ответственностью посадских общин, действовавших под надзором московских приказов, был сделан в первый год царствования Федора Алексеевича. По завершении финансовой реформы 1679—1681 гг. местная приказная администрация была полностью отстранена от участия в сборе прямых и косвенных налогов, за ней сохранялись лишь «расправные дела» и суд.⁹⁴ В 1685 г. правительство вновь наказало двинским воеводам проявлять по отношению к иностранным купцам «презрение и обережение, и налогов никаких им самим и никого чинить не допускати». Обязанные следить за приходом и отплытием военного голландского корабля, они по-прежнему не могли вмешиваться в торговые дела иностранных купцов во время Архангельской ярмарки, им также было отказано в праве ведать работных людей и вожей (лоцманов).⁹⁵ Тем не менее до конца XVII в. воеводское вмешательство в деятельность голов и целовальников сохранялось, причем само правительство мирилось с двойным надзором, тяготевшим над «верными» таможенниками со стороны воевод и приказов.⁹⁶

Одновременно происходило усиление воеводской власти в решении других вопросов. Так, в 1687 г. при самой гавани Архангельска была учреждена застава (в дальнейшем — брандвахтенный пост) во главе со стрелецким полковником Семеном Ружинским, которому было поручено наблюдать за тем, чтобы неприятельские корабли не могли входить в двинские устья и чтобы с купеческих судов до таможенного досмотра на пути их следования к городу не был свозим на берег никакой товар. В 1688 г. права Ружинского — смотрителя гавани, подчиненного воеводе, — были расширены. Полковнику поручались санитарный контроль за приходящими кораблями, надзор в полицейском отношении за безопасностью самого города, расстановка караула у амбаров, чуланов и лавок на гостином дворе, надзор за правильным производством торговли, «чтоб меняли и продавали оптом, а не в розницу, чтоб на гостиных дворах не сидели с огнем, чтоб русские ночью не вели с иноземцами контрабандной торговли и чтоб иноземцы не плавали по сторонам и не покупали тайком русских товаров, а оказавшихся виновными представлял воеводе в съезжую избу. Ему предоставлено было разбирательство дел между торговцами, суд по долговым обязательствам и взимание судебных пошлин».⁹⁷

Примечания

⁵⁸ Зимин А.А. «Приговор» 1555/56 г. и ликвидация системы кормлений в Русском государстве // История СССР. 1958. № 1. с. 181—182.

⁵⁹ Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 197.

⁶⁰ Градовский А.Д. История местного управления в России. СПб., 1868. Т. 1. С. 170, 175; Демидова Н.Ф. Государственный аппарат... С. 126—127.

⁶¹ См.: Беляев И.Д. История... С. 438—444, 529—534; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 197; Тимошина Л.А. Воеводское и таможенное управление в первой половине XVII в. (на примере городов Устюжской четверти) // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI—XVII в.: Сб. материалов международной научной конференции / Отв. ред. А.П. Павлов. СПб., 2001. С. 256. При этом «система кормлений» продолжала действовать. Во второй половине XVI—XVII вв. она по-прежнему была основным способом содержания городовых воевод и провинциального аппарата управления в целом (см.: Енин Г.П. Воеводское кормление в России в XVII веке. СПб., 2000. С. 1—351).

⁶² «Некоторые пошлины с продаваемых товаров, — указывал Б.Н. Чичерин, — с рыбы, с соли, десятинная пошлина с товаров, смотря по тому, причислялись ли они к таможенным или составляли особую статью, находились иногда в исключительном ведомстве воевод, иногда заведовались таможенными головами, иногда теми и другими вместе» (Чичерин Б.Н. Областные учреждения России в XVII в. М., 1856. С. 220).

⁶³ Обычно на местах выборы голов и целовальников проводились по решению воеводы. Получив царскую грамоту, он давал соответствующее предписание земским старостам | и целовальникам, затем отсылал в Москву «выборные списки», заверенные избирателями или местными священниками, и приводил новых таможенных сборщиков к присяге. При этом воеводе запрещалось произвольно менять результаты выборов (Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 223, 416—417; Захаров В.Н. Таможенное управление... С. 54, 65, 71; Шемякин А.И. История таможенного дела... Приложение № 20. С. 189).

⁶⁴ Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 191, 222, 226. В Сибири, где воеводы обладали особенно широкими полномочиями, «деятельность <...> таможенных голов до начала 20-х годов XVII в. проходила под непосредственным руководством местных воевод» (Копылов А.Н. Таможенная политика в Сибири в XVII в. // Русское государство в XVII в.: Сб. статей / Отв. ред. Н.В. Устюгов. М., 1961. С. 333).

⁶⁵ Тем не менее нельзя полностью согласиться с утверждениями В.Н. Захарова об усилении зависимости таможенных голов от воевод, обладавших реальной полицейской и военной властью, а также о том, что «все распоряжения по таможенному управлению шли из Москвы через воевод» (см.: Захаров В.И. Таможенное управление... С. 66—67). Опираясь на документы Устюжской чети, Л.А. Тимошина показала, что в случае необходимости привлечения пристава или стрельцов для взыскания каких-либо недоимок «таможенный голова обращался не к воеводе, а непосредственно в Устюжскую четь. В ответ в города посылались две грамоты — самому голове и воеводе. Первому предписывалось взять столько служилых людей, "сколько человек пригож", а второй был обязан, помимо своей воли или желания, обеспечить необходимое число стрельцов. Такое постоянное отправление распорядительных грамот в два адреса не ставило и не могло поставить таможенных голов в позицию подчиненности воеводскому управлению, так как предписания исходили из центрального приказа и были равно обязательны и для одной, и для другой стороны. Более того, воеводы не имели права самостоятельно проводить какие-либо карательные операции, связанные со сбором недоимок по таможенным и кабацким платежам или с конфискацией корчемного вина. Инициатива в таких действиях должна была исходить от лиц таможенного управления, и отряды стрельцов или приставы в периоды взыскания долгов по таможенным пошлинам или напойным деньгам находились в непосредственном подчинении таможенных и кабацких голов или целовальников» (Тимошина Л.А. Воеводское и таможенное управление... С. 258).

⁶⁶ ААЭ. Т. 4. № 111. С. 153; ДАИ. СПб., 1848. Т. 3. № 116. С. 436.

⁶⁷ Так, отчитываясь об исполнении полученной 18 июня 1600 г. царской грамоты, предписывавшей следить за соблюдением хлебной монополии и правил торговли в Архангельске, тамошние воевода и подьячий сообщали в Москву, что они «о том русским людем заказали и головам таможенным памяти дали и велели того беречи накрепко, чтоб русские люди хлебных запасов и заповедных товаров немцам на корабли тайно не продавали» (Сб. РИО. СПб., 1883. Т. 38. С. 381).

⁶⁸ Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 226—227.

⁶⁹ Тимошина Л.А. Воеводское и таможенное управление... С. 256—257, 259.

⁷⁰ Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1. С. 175, 182.

⁷¹ Близость верных таможенных голов и целовальников к ларю с собранными пошлинными деньгами и питейной прибылью нередко становилась причиной различного рода служебных злоупотреблений. Торговые люди и их представители нередко жаловались на них, обвиняя в незаконных поборах, аресте товаров, принудительном задержании, грубом, оскорбительном обращении, доходившем до рукоприкладства, и других «насильствах» (см.: Шемякин А.И. История таможенного дела... Приложения № 16, 23, 24, 27, 33).

⁷² Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 225.

⁷³ Тимошина Л.А. Воеводское и таможенное управление... С. 257, 259.

⁷⁴ Кордт В.А. Очерк сношений Московского государства с Республикой Соединенных Нидерландов по 1631 г. // Сб. РИО. СПб., 1902. Т. 116. С. 281—282.

⁷⁵ААЭ. Т. 4. № 111. С. 153.

⁷⁶ Сборник князя Хилкова. СПб., 1879. № 65. С. 175—181.

⁷⁷ Костомаров Н. Очерк торговли... С. 163. Иногда воеводы тайком приставали к торговым складничествам (товариществам), хотя им запрещалось торговать каким-нибудь образом (Там же. С. 155).

⁷⁸ Енин Г.П. Воеводская таможенная пошлина в XVII в. // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI—XVII вв.: Сб. материалов международной научной конференции / Отв. ред. А.П. Павлов. СПб., 2001. С. 248, 253—254.

⁷⁹ Там же. С. 249—251; Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1. С. 170, 171; Захаров В.И. Таможенное управление... С. 68—69; Кисловский Ю.Г. История таможни государства Российского. М., 1995. С. 31.

⁸⁰ Енин Г.П. Воеводская таможенная пошлина... С. 249, 251. См. об этом: Енин Г.П. Воеводское кормление... С. 1—351.

⁸¹ Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории... С. 185.

⁸² Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1. С. 182; Демидова Н.Ф. Государственный аппарат... С. 132.

⁸³ Костомаров Н. Очерк торговли... С. 163.

⁸⁴ Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 230; Копылов А. //.Таможенная политика... С. 334. По предписанию 1635 г., «верхотурский воевода давал голове целовальников и служилых людей, вручал ему наказ, получал от него ежемесячно собранные деньги и книги, давал в сборах отчет государю, наказывал ослушников, выдавал торговым людям проезжие грамоты, не имея, впрочем, права считать таможенного <...> голову и надзирать за его управлением» (Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 230).

⁸⁵ Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 335. Хотя проезжие грамоты стали выдаваться таможенными головами, но торговые люди по приезде в город по-прежнему обязаны были являться в приказную избу, туда же головы и целовальники приносили собранные Деньги; воеводы продолжали взыскивать недоимку по таможенным сборам и подвергать наказанию контрабандистов (Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 232).

⁸⁶ Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 230—231.

⁸⁷ Чистякова Е.В. Новоторговый устав 1667 года // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 121.

⁸⁸ Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 231—232.

⁸⁹ Новоторговый устав 1667 года // Российское законодательство X—XX веков [Тексты и коммент.]: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М., 1986. Т. 4. С. 118, 123, 130; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 77. С 1646 г. в Архангельске действовал особый порядок выпуска иностранных судов. Обеспечивая его, местная таможня должна была всякий раз извещать воеводу о задолженности выезжавших иностранцев перед царской казной и русскими подданными. Следовательно, окончательное решение о вывозе из страны русских товаров принималось именно воеводской администрацией (Законодательные акты Русского государства второй половины XVI — первой половины XVII века: Тексты / Подгот. текстов Р.Б. Мюллер; Под ред. Н.Е. Носова. Л., 1986. № 309).

⁹⁰ Новоторговый устав... С. 123; Чистякова Е.В. Новоторговый устав... С. 121—122.

⁹¹ Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 233. Голов и целовальников велено было «считать» в московских приказах, для чего воеводы по истечении года высылали их с книгами и собранными деньгами в Москву (Там же. С. 233—234).

⁹² ПСЗ I. Т. 2. № 679.

⁹³ Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1 С. 182; Белов М.И. Россия и Голландия в последней четверти XVII века // Международные связи России в XVII—XVIII вв. (Экономика, политика, культура): Сб. статей / Отв. ред. Л.Г. Бескровный. М., 1966. С. 69.

⁹⁴ Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1. С. 186; Милюков П.Н. Государственное хозяйство... С. 86.

⁹⁵ ПСЗ I. Т. 2. № 1129. В 1685 г. лоцманский промысел был объявлен свободным, изъят из ведомства воеводы и подчинен Архангельской таможне (Огородников С.Ф. Очерк истории города Архангельска // Морской сборник. 1889. № 10. С. 117—118).

⁹⁶ ПСЗ I. Т. 3. № 1655; Чичерин Б.Н. Областные учреждения... С. 239; Градовский А.Д. История местного управления... Т. 1. С. 182.

⁹⁷ ПСЗ I. Т. 2. № 1248; Костомаров Н. Очерк торговли... С. 77; Огородников С.Ф. Очерк истории... № 10. С. 141—143. Согласно царской грамоте на Двину (1659), архангельский воевода и раньше должен был высылать к Березовскому и Пудожемскому устьям детей боярских или сотника со стрельцами, чтобы предотвратить заход военных кораблей в Двину (ААЭ. Т. 4. № 111. С. 155).

<<   [1] ... [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] ...  [88]  >>