М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Оригинальной точки зрения по рассматриваемому вопросу придерживался Г.С. Лебедев, полагавший, что в 830—860-х гг. наметилось разграничение функций между Волжским и Днепровским путями. Волжская система стала играть прежде всего роль торговой, а Днепровская — военно-политической артерий Древнерусского государства.³⁶

Фактически география торговых связей Древней Руси была гораздо шире. В XI—XIII вв. интенсивно развивались ее отношения с Францией, Северной и Южной Германией, Италией, Польшей, Чехией, Моравией, Венгрией, Швецией, другими странами и землями Европы.³⁷ На запад от Киева путь вел к Кракову, Праге и самому многолюдному в XII в. германскому городу Регенсбург на Дунае. В Киеве был двор регенсбургских купцов.³⁸ Кроме иностранцев, живших в факториях, в Киеве оседало и частное население из иностранцев. На это, к примеру, указывают названия: «Лядские ворота», «Угорские ворота», «Жидовские ворота». «Греки, армяне, евреи, немцы, моравы, венециане, — уточнял В.И. Покровский, — мирно жили в Киеве, привлекаемые выгодной меной товаров. Им дозволено было строить латинские церкви и торжественно отправлять богослужение; запрещалось лишь спорить о вере. Киев в XI в. дивил Дитмара Мерзебургского восьмью рынками и несметным богатством товаров. Регенсбург в XI в. имел в Киеве торговые конторы для покупки меховых товаров».³⁹ В XI—XII вв. в Регенсбурге существовала особая корпорация купцов, торговавших с Русью, — рузариев.⁴⁰

Главными поставщиками художественной утвари в Киев и другие города Русской земли⁴¹ были Нижняя Лотарингия, Рейнская область, Вестфалия и Нижняя Саксония. На рубеже XII—XIII вв. широко ввозились художественные изделия из металла, рассчитанные на широкий сбыт: бронзовые чаши «торговых» типов из района Мааса—Нижнего Рейна, нижнесаксонская бронзовая утварь, продукция лиможских эмальеров и т. д. Из Центральной Европы также импортировались фризские и фламандские сукна и бархат, стальные клинки для изготовления мечей и сабель; из Чехии привозили серебро, богемское стекло, мрамор; из Венгрии — иноходцев, которых называли «фари», что значит хорошо выезженный конь. От городов на Маасе и Рейне торговые пути вели вверх по Майну или Неккару в Южную Германию — к Регенсбургу на Верхнем Дунае. Дунайский путь через Вену вел в Венгрию, а оттуда в Южную Русь на Галич, Перемышль, Удечев и Киев. Другой путь на Восток начинался в Кельне и через Магдебург дальше шел в польские города (Познань, Гнезно, Плоцк) и Повисленье. Важным таможенным пунктом на польско-русской границе был Дрогичин Надбужский, где обнаружено множество товарных пломб со знаками киевских князей, а также других владельцев товара — бояр и купцов.⁴²

Дореволюционные авторы (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, П.П. Мельгунов, Г.В. Плеханов, Н.А. Рожков, М.В. Довнар-Запольский, И.М. Кулишер и др.) обращали внимание и на то, что внешняя торговля в Древней Руси, во-первых, сводилась к вывозу дани (таким образом, русский экспорт отождествлялся с собираемой и вывозимой данью) и, во-вторых, находилась в исключительном ведении киевского князя, его приближенных и незначительной группы состоятельных горожан. «Дань, которую собирал киевский князь, как правитель, — указывал В.О. Ключевский, — служила ему в то же время средством и для торговых оборотов».⁴³ Эти выводы не отвергались советской историографией. «Внешнюю торговлю, — отмечает П.А. Хромов, — питали дань, собираемая князьями с населения, рента, получаемая с феодально-зависимых крестьян, и в незначительной степени ремесленное производство мелких товаропроизводителей».⁴⁴ По мнению Б.А. Рыбакова, предметы вывоза отчуждались боярством и князьями у смердов без всякого выкупа в порядке дани или оброка.⁴⁵

Вопрос о характере дани и способах ее добывания является дискуссионным. По всей видимости, дань представляла собой не только прибавочный продукт, но и военную контрибуцию, периодически собираемую в определенных размерах. Единственным инструментом ее добывания была военная сила, «опираясь на которую киевские князья доискивались данников, а стало быть, — различных дорогих товаров и всякого узорочья»,⁴⁶ а также сырых продуктов, к числу которых принадлежали мед, воск, пушнина, зерновой хлеб, лен, домашние животные и др. Важно отметить и то, что за счет даней с покоренных племен восточных славян обогащалась не только киевская знать, но и Полянская община в целом. Таким образом, в X в. данничестве являлось коллективной формой эксплуатации одного племени другим.⁴⁷

Уже с IX в. дань могла также взиматься иностранными деньгами — шьлягами.⁴⁸ Говоря об этом, следует вместе с тем прислушаться к мнению М.Б. Свердлова и Д.С. Лихачева, относящих свидетельство Повести временных лет о взимании киевским князем Олегом (882—912) с радимичей по шьлягу с плуга-рала к более позднему времени.⁴⁹

В числе прямых сборов кроме дани в исторических источниках называется также полюдье, обычно отождествляемое со способом или формой сбора дани (княжеским объездом пунктов концентрации дани).⁵⁰ Вместе с тем еще С.М. Соловьев и М.А. Дьяконов придавали полюдью значение «дара», который взимался великим князем с населения Киевской волости. Так, С.М. Соловьев, писал: «...князь объезжал свою волость, вершил дела судные, оставленные до его приезда, и брал дары, обогащавшие казну его».⁵¹ М.А. Дьяконов полюдьем называл «объезд князем своей территории для выполнения правительственных функций» и сбора подарков, которые подносились местным населением.⁵²

Б.А. Рыбаков тоже поначалу допускал, что «Русь внешняя», т. е. подвластные киевскому князю славянские племена, платила дань, а в областях вокруг Киева «князь сам собирал полюдье».⁵³ Развивая этот тезис, И.Я. Фроянов пришел к выводу, что с появлением постоянной должности князя в условиях родоплеменного строя «полюдье» (в отличие от дани) взималось со свободных людей, соплеменников князя. Имея добровольный (договорный) характер, оно являлось одной из форм поддержки киевского князя — «даром» — и собиралось посредством княжеского объезда племенной территории полян, избавленных от обычной дани.⁵⁴

Сбор дани первое время никак не регламентировался. Но после того как при попытке вторично собрать дань с древлян князь Игорь в 945 г. был убит, его жена, княгиня Ольга, жестоко отомстив древлянам, упорядочила сбор дани. Фиксированная, постоянная, обусловленная соглашением дань получила название урока (договора), оброка или уклада. Были назначены сборщики — даньщики, определены места сбора дани (центры сельских общин), ставшие одновременно и княжескими опорными пунктами, — погосты. Так, новгородские посадники до вокняжения в Новгороде Ярослава Владимировича (1014) ежегодно платили Киеву «уроки» в 2000 гривен, затем (с 1019 г.) — 300 гривен. Впрочем, с XI в. за внутренней податью окончательно утвердился термин «дань».⁵⁵ С распадом родоплеменного строя и формированием территориально-общинных союзов в XI—XII вв. значение даней как основного источника бюджетных поступлений (экспортного товарного фонда) быстро пошло на убыль. На смену им приходили кормления и частновладельческие способы изъятия прибавочного продукта, судебные штрафы (виры, продажи и уроки), торговые пошлины и пр.⁵⁶

В числе русских вывозных товаров прежде всего следует указать на меха, мед и воск. Четвертым главным предметом вывоза был живой товар — невольники. По мнению В.О. Ключевского, в X—XII вв. челядь (рабы-пленники) «составляла главную статью русского вывоза на черноморские и каспийские рынки. Рабовладение было одним из главнейших предметов, на которые обращено было внимание древнейшего русского законодательства, сколько можно судить о том по Правде Русской: статьи о рабовладении составляют один из самых крупных и обработанных отделов в ее составе. Челядь составляла тогда необходимую хозяйственную принадлежность и русского землевладения: ею населялись и ее руками преимущественно обрабатывались земли частных владельцев, как и частные вотчины князей».⁵⁷

Вывод В.О. Ключевского о масштабной работорговле в Древней Руси в целом находил понимание у Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова, Л.В. Черепнина, многих других советских историков. Так, И.Я. Фроянов утверждает, что работорговля, зародившись у славян еще в древности, затем развивалась «crescendo»: уже в IX в. она превратилась в заурядное дело, а в X в., достигнув расцвета, стала доходной статьей внешней торговли. Объясняется это, во-первых, отсутствием в древнерусском обществе условий для более или менее широкого применения рабского труда и, во-вторых, концентрацией на территории удачливых племен большого количества пленников-рабов из соперничавших или враждебных племен, представлявших для первых известную опасность.⁵⁸ «Если в прежнюю эпоху, — отмечает И.Я. Фроянов, — выкуп из рабства преобладал над торговлей рабами, то с этих пор превалировать начинают торговые сделки живым товаром».⁵⁹

Работорговля, получившая широкий размах в IX—X вв., не прекратилась и в последующий период. Однако в XI—XII вв. здесь произошла существенная перемена: «рабы-христиане более не продавались русскими за пределы страны».⁶⁰ По всей видимости, не продавались на внешних рынках и холопы, т. е. те, кто находился в личной зависимости от соплеменников (в отличие от челядинов, холопы обладали некоторой дееспособностью и правоспособностью, обеспечивавшей им «некоторые бытовые, экономические и юридические послабления»).⁶¹

Вероятно, что в XI—XII вв. за пределы Руси вывозились рабы-язычники, такие, как половецкие военнопленные. П.П. Мельгунов указывал, что при разорении половецких «веж» и селений половецкие юноши («команские мальчики») и девушки («красные девки половецкие») «в большом количестве в числе других товаров вывозились в Византию и в Александрию русскими купцами».⁶² В свою очередь половцы захватывали русских «полоняников и полонянок», которых затем отпускали за выкуп или продавали в рабство заморским купцам.⁶³ Русских пленников можно было встретить не только в Царьграде и Корсуни, где девушки-рабыни попадали в ткацкие мастерские, а мужчины на галеры, но также в Керчи, на Среднем Дунае, в Преславе (в Болгарии), в Праге и даже в далекой Александрии.⁶⁴

Фактически же товарная номенклатура русского экспорта в Византию, Закавказье, восточные и европейские страны была гораздо шире. Письменные и археологические источники содержат сведения о том, что кроме пушнины, меда, воска и рабов из Руси вывозились соль, лен и льняное полотно («русская ткань»), серебряные изделия, кольчуги, икра, моржовая кость и изделия из нее. В XI—XII вв., когда наблюдался рост городского населения, обусловленный расстройством родоплеменных связей и перестройкой общества на основе территориально-общинного принципа, увеличились объемы коммерческих сделок, повысилась роль местной внутриобластной и ближней межобластной торговли, часть мастеров перешла к работе на рынок. Одновременно происходило расширение номенклатуры экспорта за счет товаров ремесленного производства, в том числе ювелирных изделий из серебра с филигранью, чернью и зернью, литейных изделий, замков, топоров, кожи,⁶⁵ шиферных пряслиц и т. п.⁶⁶ Район сбыта киевских выемчатых эмалей и стеклянных браслетов «достигал протяжения в 1400 км».⁶⁷ Археологический материал убедительно свидетельствует, что изделия русских ремесленников X—XII вв. «не уступали продукции иноземных мастеров, а в некоторых случаях были лучшего качества».⁶⁸

В XII — первой трети XIII в. повсеместно наблюдался устойчивый рост товарообменных операций. Наряду с предметами роскоши первостепенную роль начинала играть международная торговля сырьем и продуктами первой необходимости.⁶⁹ Так, в Польше и Славянском Поморье найдено немало поливной белоглиняной посуды, писанок, овручских шиферных пряслиц,⁷⁰ серебряных лунниц с зернью, киевских трехбусенных височных колец, бронзовых подвесок в виде креста в круге, серебряных с чернью колтов, стеклянных перстней и браслетов, некоторых видов вооружений — сабель, шишаков (шлемов) и т. д.⁷¹ В Чехию и Моравию из Русской земли вывозились как традиционные товары — воск, мед, меха, рабы (пленники и люди, купленные для перепродажи), так и ремесленные произведения: металлические изделия, в том числе складные бронзовые литые крестики, трехбусенные височные кольца, кресты-энколпионы, разного типа привески, лунницы, серебряные гривны — круги, стеклянные бусы, кольца, висячие «русские замки» и т. д.⁷² В Швецию — киевские «писанки» с эмалевой поливой, серебряные подвески-лунницы, шейные гривны, крестики с выемчатой эмалью, украшения, выполненные в стиле «витья»;⁷³ в Херсонес — шиферные пряслица, бронзовые энколпионы с русскими надписями, шиферные иконки и др.⁷⁴

<<   [1] ... [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] ...  [88]  >>