М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Исследователей по-прежнему привлекали торговые сношения Руси с Византией (с 1453 г. — с Турцией), заметно оживившиеся с начала XIV в. Черноморская торговля производилась в основном через Кафу (Феодосию) и Сурож (Судак) — опорные пункты Генуи и Венеции в Крыму, куда вели Донской и Днепровский пути. Еще один торговый маршрут из Руси в Византию пролегал через Килию — порт в Килийском гирле Дуная — и Белгород, расположенный в Днестровском лимане Черного моря. По общему мнению, захват турками итальянских колоний в Северном Причерноморье и Приазовье в третьей четверти XV в. нанес сокрушительный удар по черноморской торговле Венеции и Генуи. Прекратились прямые русско-итальянские контакты в Крыму. Хотя торговля по Черноморско-Донскому пути продолжалась, ее условия сделались менее благоприятными, и это вынуждало Москву вести длительные переговоры с турецким султаном о положении русских купцов в Кафе.⁶⁴

В начале 1920-х гг. И.М. Кулишеру удалось довольно основательно рассмотреть различные аспекты торговой и таможенной политики Новгорода в XII—XV вв. Опираясь главным образом на правовые источники (русско-немецкие договоры и статуты Немецкого двора в Новгороде), этот автор попытался представить панорамную картину торговых связей новгородцев с Ганзой и Ливонским орденом. Он исследовал условия торговли, включая правила транспортировки и взвешивания товаров и уплаты таможенных пошлин, регламент Немецкого двора, его ограничительные статьи относительно торговой деятельности, зоны столкновения интересов новгородцев и немцев, пути и способы их разрешения и некоторые другие вопросы.⁶⁵ Тогда же появились первые специальные исследования, посвященные колонизации и освоению северных и северо-восточных территорий новгородцами.⁶⁶

В послевоенный период торговля Великого Новгорода по-прежнему привлекала внимание историков, подготовивших новые обобщающие труды, характеризующие не только правовые основы торговли, но также особенности торгового маршрута по Неве и Волхову, активность новгородского купечества, стремившегося к выходу на внешние рынки, товарные потоки, значение меховой и вощаной отпускной торговли, местоположение и внутреннюю организацию иноземных дворов, импорт шерстяных тканей, различных металлов, оружия и военных материалов, хлеба, породистых лошадей и других товаров, правила торговли, привилегии сторон, характер злоупотреблений, источники неторговой прибыли, причины политических конфликтов торгующих сторон и т. д.⁶⁷ По их общему мнению, к настоящему времени сохранилось немного свидетельств об уплате иностранцами в Новгороде таможенных пошлин и торговых сборов. Обобщение различных авторских позиций по этому вопросу позволило Н.А. Казаковой высказать суждение о том, что важнейшей привилегией ганзейцев в Новгороде и значительным источником их прибылей было «почти полное освобождение ганзейских купцов от уплаты пошлин».⁶⁸

Характеризуя состояние экономики и товарно-денежных отношений в удельный период в целом, Л.В. Черепнин пришел к важному выводу о негативном влиянии политической раздробленности на развитие товарного обращения и преобладании в XIV—XV вв. разобщенных местных рынков.⁶⁹ Изучая вопросы нумизматики и денежного обращения, исследователи попытались установить физические эквиваленты «суррогатных» денег «безмонетного» периода, показать эволюцию московской и новгородской денежно-весовых систем, определить отношение рубля к гривне серебра, зафиксировать основные этапы понижения весовой нормы московской деньги, объяснить преодоление раздробленности в денежном хозяйстве страны и объединение новгородской и московской денежных систем в конце XV в.⁷⁰ Ученым также удалось доказать факт значительной имущественной и социальной дифференциации русского купечества, высшую группу которого в рассматриваемый период составляли участвовавшие в крупной международной торговле «гости нарочитые», иногда в источниках именуемые «купцами великими». Среди них особо выделялась корпорация «гостей-сурожан», торговавших через Сурож и Кафу с Византией, итальянскими городами и Турцией.⁷¹

В изучении торгово-таможенной проблематики XVI—XVII вв. внимание историков, как дореволюционных, так и советского периода, в основном было сосредоточено на вопросах балтийской, волжской, черноморской и беломорской торговли с европейскими странами, а также торговли с Ираном, среднеазиатскими ханствами, Турцией и Китаем, на выяснении внешнеэкономического и таможенного потенциала Архангельской ярмарки, размеров денежной эмиссии и количества поступавшего в страну «ефимочного» серебра, характера денежного обращения и налоговой системы, таможенного дохода России, участия казны во внешней торговле, конкуренции русских торговых людей с иностранцами, зарождения политики торгового протекционизма и др.⁷²

Выясняя общее состояние торговли в XVI в., ученые всесторонне обосновали вывод об ограниченности русского внутреннего рынка, представлявшего в то время сеть еще недостаточно связанных между собой местных рынков. Вместе с тем они обратили внимание на рост товарообменных операций во второй половине XVI в., продвижение страны вперед в разработке собственных природных богатств с целью вывоза их за границу,⁷³ изменение условий приезда и пребывания иностранных гостей, для большинства из которых после образования единого Русского государства были открыты лишь «порубежные города»,⁷⁴ социальное развитие русского купечества, появление в его составе полуслужилых сословных групп «гостей», а также торговых людей «гостиной» и «суконной» сотен.⁷⁵

Характеризуя торговые отношения с европейскими странами в XVI в., различные авторы подчеркивали, что до 1514 г. торговля с ними развивалась, минуя посредничество Ганзы, а в последующий период торговля России с Ганзейским союзом уже не играла прежней роли.⁷⁶ Вместе с тем А.Л. Хорошкевич указывала, что в первой трети XVI в. не только немцам, но также англичанам, французам и итальянцам «не удалось закрепиться в балтийской торговле с русскими».⁷⁷

В отечественной историографии сложилось мнение, что в XVI в. крупнейшими рынками и важными пунктами торговых сношений России с Западом продолжали оставаться Новгород и Псков, более прочно связанные экономическими узами с другими частями страны, чем в удельный период.⁷⁸ Одновременно освещалось торговое значение Ивангорода, села Наровского и Нарвы, которые в рассматриваемый период являлись основными русскими портами на Балтике,⁷⁹ обобщались факты посещения европейцами Мурманского берега, изучались их торговые операции у Кигора, связи с Печенгским монастырем и Колой, порядок таможенного обложения и русско-датское соперничество за право взимать таможенные пошлины в Лапландии.⁸⁰

Вопросы торговой и таможенной политики России в отношении Турции, Азербайджана, Ирана, Средней Азии, Ногайской Орды, Казанского и Астраханского ханств (до середины XVI в.) также становились предметом самостоятельного изучения. Советские историки подтвердили выводы дореволюционной историографии о том, что уже в XVI в. Астрахань сделалась главным пунктом восточной торговли России, а также о преобладании в русском экспорте товаров ремесленного производства, хотя вывоз оружия и железа находился под запретом или требовал специального разрешения правительства.⁸¹ М.В. Фехнер удалось доказать, что деятельность восточных купцов была территориально ограничена Астраханью, Казанью, Путивлем, Великим Новгородом, Тарой и Тобольском, т. е. пограничными русскими городами, и что в Москву они могли приезжать лишь при наличии жалованных и проезжих грамот или в случае привоза казенных товаров от своих государей. Это делалось для того, чтобы плотнее охватить торговлю пошлинным обложением и увеличить таможенный доход государства.⁸²

Самое пристальное внимание историков уделялось русско-английской торговле. Их интересовало абсолютно все: появление англичан в Двинском устье, создание Московской компании, выдача ей первых жалованных грамот, содержавших значительные торговые и таможенные привилегии, столкновение интересов компании с конкурентами, включая «неорганизованных» соотечественников, внутренние противоречия в деятельности компании, ее отношения с царским правительством, товарные потоки в русско-английской торговле, основные пункты русско-английской торговли, усиление соперничества торговых иноземцев в конце XVI в. и др.⁸³ По общему мнению исследователей, в конце XVI — начале XVII в. произошло значительное расширение беломорской торговли. Во-первых, захват шведами Нарвы (1581) вынуждал иностранных купцов приходить в Россию северным путем. Во-вторых, правительство России создавало необходимые условия для привлечения иностранцев к «Двинскому городу». В-третьих, правительство пыталось регламентировать порядок прихода иностранных судов в северные порты. В-четвертых, оно не останавливалось перед принятием жестких запретительных мер, препятствуя торговле в других пунктах, кроме Архангельска, основанного в 1584 г.⁸⁴ Авторы также отмечали изменение товарной номенклатуры импорта, что проявилось в значительном увеличении ввоза европейских талеров. Торговля серебром становилась предметом особого внимания русского правительства, которое, устанавливая ежегодно обменный курс талера на копейки, было постоянно озабочено привлечением в страну благородных металлов и стремилось не допустить их утечки за рубеж.⁸⁵

В изучении таможенной политики XVII в. отечественная историография уделяла самое серьезное внимание вопросу организации торговли в Архангельске — главном пункте внешних сношений России. Исследователи стремились показать всероссийское значение Архангельской ярмарки, характер таможенной инфраструктуры, основные товарные потоки, привлекательность ярмарки северного города в глазах иностранцев, ее внешнеэкономический и таможенный потенциал.⁸⁶ При этом их больше всего интересовали экономические связи России с Англией, Нидерландами, Гамбургом — основными торговыми партнерами, особенности предпринимательских организаций нидерландского купечества, изменения в принципах деятельности Московской компании англичан, в содержании жалованных грамот, в условиях торговли и таможенного обложения, экспорте и импорте, а также причины активизации и расширения торговых связей с Нидерландами, отношения с которыми, начиная с 1620-х гг., стали приоритетными для России.⁸⁷

В меньшей степени отечественных исследователей привлекала проблематика русско-шведских экономических отношений. Из дореволюционных авторов наибольший вклад в ее разработку внесли А.И. Гиппинг и Г.В. Форстен,⁸⁸ а из советских — Э.Д. Рухманова, Х.А. Пийримяэ и И.П. Шаскольский.⁸⁹ Тем не менее им удалось глубоко отразить характер двухсторонних торговых и таможенных отношений, включая сосредоточение посреднических операций в балтийской торговле в руках купечества Риги, Ревеля, Нарвы, Дерпта и Выборга, ремесленный характер русского экспорта через Нарву и Ниеншанц, специфику шведского импорта, торговое значение Ниеншанца, через который осуществлялась третья часть балтийского экспорта и импорта России, активное участие в торговле через Невское устье новгородских, тихвинских, ладожских, олонецких торговых людей, напрямую связанных с купечеством Швеции, и т. д.

Отечественная историография также стремилась к выяснению содержания торговых связей России с Ираном, среднеазиатскими ханствами, Турцией и Китаем. В опубликованной литературе исследуются торговые пути восточной торговли, встречные товарные потоки, запретительные меры русского правительства, по-прежнему стремившегося к предотвращению вывоза из страны оружия, боеприпасов, цветных и благородных металлов, причины перемещения в конце XVII в. центров крупной сибирской торговли и таможенных сборов из Тобольска и Енисейска в Иркутск и Нерчинск.⁹⁰

В результате изучения русских финансов и денежного обращения в XVII в. отечественная историография не только проследила понижение весовой нормы копейки, изменение реального и указного курсов талера на русскую валюту, попытки денежных реформ, но и стремилась выяснить непосредственную связь этих мер финансовой политики с успехами казенной торговли, доходами от реализации монетной регалии, процессами валютного регулирования и таможенного обложения. Отдельные авторы пытались установить корреляцию прямых экстраординарных сборов в виде «пятой», «десятой» и «пятнадцатой» деньги и косвенного обложения, включая таможенный доход государства.⁹¹

Еще очевидцы рассматриваемых событий, а затем и дореволюционные историки, особенно Н.И. Костомаров, отмечали значительную роль казны в осуществлении внешней торговли и пытались установить перечень «указных» или «заповедных» товаров,⁹² особо подчеркивая при этом участие правительства в таможенном регулировании вывоза хлеба.⁹³

Эта тема получила развитие в советское время. К.В. Базилевич при этом обращал внимание на то, что удельный вес казенных товаров в общей стоимости русского экспорта был невелик, и поэтому их монополизация не подрывала основ частной торговли.⁹⁴ Р.И. Козинцева пошла дальше, предложив разделить все казенные товары на две группы: одни из них были исключены из свободной торговли; в реализации других государство выступало в роли либо обычного, либо привилегированного русского продавца.⁹⁵ К.В. Базилевич также проанализировал попытку казны в условиях финансового кризиса 1660—1662 гг. сосредоточить в своих руках торговлю поташом, смольчугом, юфтью, пенькой, говяжьим салом, соболями и льном, которые пользовались наибольшим спросом со стороны заграничного рынка.⁹⁶ И.П. Шаскольский и В.Б. Перхавко подтвердили вывод отечественной историографии о регулярном и значительном характере вывоза русского хлеба через Архангельск в Англию, Голландию, Данию и Швецию по просьбам тамошних государей.⁹⁷

<<   [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] ...  [88]  >>