М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

1. ТОРГОВЛЯ И ТАМОЖЕННОЕ ДЕЛО В ДРЕВНЕЙ РУСИ (IX — НАЧАЛО XIII вв.)

1.1. Роль внешней торговли в экономической жизни страны

Процесс образования государства у восточных славян, обусловленный как внутренними, так и внешними причинами, растянулся на несколько столетий. В IX—X вв. происходило ослабление родовых связей, складывались территориально-политические формы общности людей. С разрушением родоплеменных устоев укреплялась власть киевского князя, на рубеже X—XI вв. расширился круг его полномочий, усложнился сам характер судебной и управленческой деятельности. Однако центральные органы суда и управления формировались крайне медленно. Ю.Г. Алексеев отмечает, что «грамоты, фиксирующие волеизъявление князя, известны на Руси, по крайней мере, со второй четверти XII в.».¹

В управлении и суде князь мог заменять себя тиунами или вирниками, которые действовали от его имени. Разряды последних различались видами служебных поручений, которые исходили от князя. Однако главными чертами местного управления в XI—XII вв. были «неразвитость аппарата, нерасчлененность его функций и "бродячий" характер местной княжеской администрации».²

Ключевой фигурой княжеской администрации, по-видимому, был тиун огнищный или дворский. Управление последнего в то время заменяло собой все центральные органы финансового управления. Непосредственное отношение к сбору налогов имели даньщики, осменики, мытники и другие пошлинники, которые одинаково вели имущественные дела князя как правителя и как частного лица.³

В системе органов дворового управления начала частно-хозяйственные и государственные еще не были разграничены. Личный доход князя полностью сливался с бюджетными средствами государства: дань собиралась князем и расходовалась по его усмотрению не только на содержание дружины, но и на общественные нужды. Князь заботился об охране торговли, в которой сам же и участвовал. Заключая договоры с Византией и европейскими государствами, он обязан был заниматься устройством перевозов через волоки и реки, выдавать купцам проездные документы, поддерживать в надлежащем состоянии пути сообщения, обеспечивать соблюдение правильности единиц массы и длины, назначать мытников на торги и т. д.⁴ Шаг за шагом военно-политическая организация, созданная под личные нужды князя и его дружины, превращалась в государство, воплощавшее интересы всех слоев населения, удовлетворявшее не только частные, но и публичные нужды.

Управление землей-волостью обычно сосредоточивалось в руках одного князя. Однако в земле могло возникнуть и несколько «княжеств» по числу старших городов и взрослых представителей известной княжеской линии. В каждой волости (княжестве) было определенное число городских и сельских обществ — вервей, связанных круговой порукой в уплате дани князю и в охране общественного порядка. Управление волостью давало князю и другие средства для содержания дружины. Помимо дани — прямого налога с податного населения — он также собирал в свою пользу проезжие, торговые и судебные пошлины — косвенные налоги,⁵ что объективно вело к диверсификации функций насилия и налогообложения.

В дореволюционной исторической литературе преобладало мнение об исключительной роли внешней торговли в политической и хозяйственной жизни Древней Руси и значительном личном участии киевских князей в дальних товарообменных операциях.⁶ Так, М.Н. Погодин полагал, что обширная торговля с Византией составляла важнейшее занятие первых русских князей.⁷ С.М. Соловьев указывал, что основную часть русских товаров, поступавших в продажу на рынках Византии и Хазарии, составляли княжеские имущества и, соответственно, «значительнейшая часть выменянного на эти товары должна была возвратиться в казну княжескую».⁸

По версии В.О. Ключевского, внешняя торговля с вызванными ею лесными промыслами, звероловством и бортничеством (лесным пчеловодством), разработкой естественных богатств являлась господствующим фактором экономической жизни, «руководящей силой народного хозяйства» страны в IX—XIII вв.⁹ Он полагал, что издревле в каждой области (земле) существовали старшие города: Киев, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, Полоцк, которые были созданы «успехами внешней торговли». Большинство из них вытянулось длинной цепью по речному пути «из варяг в греки». Исключение составляли Переяславль — на р. Трубеж, Чернигов — на р. Десна и Ростов — в области верхней Волги, которые «выдвинулись к востоку с этого <...> операционного базиса русской торговли как ее восточные форпосты». Неудивительно, что Киевскую Русь В.О. Ключевский называл «днепровской, городовой, торговой».¹⁰

Киевская Русь в IX — первой половине XI вв. (Муравьев А.В. и др. Историческая география эпохи феодализма. Западная Европа и Россия в V—XVII вв. М., 1973)

В.В. Святловский характеризовал Киевское государство как примитивно торговое. Ему представлялось, что «торговля для Древней Руси являлась центральным нервом ее жизни, ключом к прогрессу и цивилизации».¹¹ В.А. Бутенко тоже признавал, что «благодаря развитию торговли Киевская Русь достигла процветания».¹² М.В. Довнар-Запольский высказывал предположение, что «широкая внешняя торговля должна была вызвать товарообмен и внутри самой страны».¹³ Г.В. Вернадский подчеркивал связь рыночной площади «с политической жизнью и управлением».¹⁴ Указывая на огромное социальное значение торговли в древнерусском обществе, И.Я. Фроянов также отмечает, что «торг стягивал не только экономические, но и социальные нити. Он был средоточием общественной жизни, местом общения людей. Там узнавали "последние известия", обменивались информацией, обсуждали вопросы "текущей политики" <...> Торг, шумный и многолюдный, мгновенно превращался в вечевую сходку, если в ней возникала потребность».¹⁵

В дореволюционной историографии высказывалось и другое мнение, возобладавшее затем в советский период. Согласно ему, внешняя торговля в экономике Киевской Руси играла более скромную (не основную) роль. Так, Г.В. Плеханов выражал сомнение в том, что внешняя торговля была главной пружиной хозяйственной деятельности русского народа.¹⁶ С ним соглашался Н.А. Рожков, отмечавший, что «торговая деятельность была занятием исключительно одних общественных верхов, князей, их дружинников и небольшой группы состоятельных горожан».¹⁷ Этой же версии придерживался А.Е. Пресняков, критиковавший В.О. Ключевского за крайнее преувеличение глубины влияния торговли на «племенной быт» восточного славянства.¹⁸ П.П. Маслов выступал против преувеличения роли торговли на том основании, что она «имела значение, главным образом, для князей и бояр».¹⁹ И.М. Кулишер также настаивал на том, что наличие княжеской торговли никак не могло свидетельствовать о размахе торговой деятельности в целом.²⁰

По мнению Б.А. Рыбакова, расцвет городов Киевской Руси достигался не столько торговлей, сколько успехами в развитии ремесел.²¹ С ним соглашался П.А. Хромов, также полагавший, что «не на успехах внешней торговли основывалось Киевское государство и не внешней торговлей надо объяснять возникновение таких городов, как Киев, Новгород, Смоленск, Полоцк, Владимир и др.». Ведущую роль при этом он отводил земледелию, которое, по его словам, «являлось главной отраслью хозяйственной жизни наших предков».²² И.П. Козловский тоже подчеркивал, что земледелие с незапамятных времен составляло одно из главных занятий русского населения.²³ Признавая, что сельское хозяйство являлось «одним из главных элементов русской национальной экономики киевского периода», «таким же важным элементом русской экономики, как и торговля», Г.В. Вернадский предостерегал вместе с тем против преуменьшения на этом основании роли внешней торговли.²⁴

Большинство историков советского периода отвергало тезис о ведущей роли внешней торговли в хозяйственной жизни страны, исходя из того представления, что в ней участвовала незначительная часть населения Киевского государства в лице князей, дружинников, гостей. Однако Б.А. Рыбаков обращал внимание на недостаточность такого мнения. Ему удалось установить, что для оснащения парусиной флотилии из 400—500 судов требовалось задействовать 2000 ткацких станков и организовать работу женщин 80—100 деревень в течение всей зимы. Также необходимо было вырастить лен и коноплю, спрясть пряжу и изготовить примерно 20 000 м корабельных канатов. Число судов в торговом караване измерялось трехзначной цифрой, и каждая ладья вмещала по 20—40 человек. Строительство торгового флота происходило в зимнее время и занимало часть весны. Конечные пункты сбора кораблей (от Новгородской земли до Киева) отстояли друг от друга на расстоянии 800—1200 км. Таким образом, ежегодный сплав ладей по Днепру требовал колоссальных совместных, согласованных усилий многих тысяч людей, «государственного подхода» к делу изготовления флота.²⁵ По подсчетам Г.В. Вернадского, общий объем перевозимого груза мог составлять порядка 10 тыс. т. По его же мнению, даже если «половина объема использовалась для транспортировки "живого товара" — рабов, или иных целей, то при самом скромном подсчете собственно товар весил около пяти тысяч тонн <...> в десятом веке западная морская торговля не могла представить чего-либо схожего с русско-византийской торговлей».²⁶ Внушительными были и стоимостные показатели, характеризующие торговлю Руси и Византии. По предположению Г.Г. Литаврина, даже с одной малой ладьи общая стоимость товара могла достигать 1000—1500 золотых, равноценных 200—300 кускам шелка.²⁷

Новейшие археологические изыскания подтвердили обоснованность концепции В.О. Ключевского о становлении русских городов под влиянием и в связи с развитием внешней торговли. На основе публикаций В.Я. Петрухина, Е.А. Мельниковой, Е.Н. Носова и некоторых других современных авторов Г.Г. Литаврин развил идею Б.А. Рыбакова о масштабности внешней торговли Древней Руси. По его словам, снаряжение дальних торговых экспедиций варягов, утвердившихся в VIII—X вв. в Ладоге, Рюриковом городище под Новгородом, Гнёздове под Смоленском и Среднем Поднепровье, требовало создания «государственной структуры, опирающейся на целую сеть населенных пунктов», а также мобилизации значительных материальных ресурсов и средств для строительства и снаряжения судов, а также для «кормления» дружинников и торговцев.²⁸ Суммируя результаты изучения русской внешней и внутренней торговли X — начала XIII вв., И.Я. Фроянов пришел к выводу, что взаимный товарооборот различных городов и земель Древней Руси был значительным, а «внешняя торговля затрагивала не только верхушку древнерусского общества, но и рядовое население».²⁹

Благодаря открытию и изучению новых памятников периода образования Древнерусского государства (городища, курганы, могильники и др.), во второй половине XX в. ученые стали лучше представлять географию торговых связей Киевской Руси. В частности, удалось установить, что почти все эти памятники были «непосредственно связаны с важнейшими водными путями — Великим Волжским "из варяг в арабы" <...> и Днепровским "из варяг в греки"».³⁰ Оба пути играли важную роль в политической и экономической консолидации Руси.

Археологические изыскания способствовали утверждению точки зрения об асинхронности Волжского и Днепровского путей. Раньше других к этому выводу пришли В.Л. Янин и А.Л. Монгайт. Так, по словам В.Л. Янина, «полное отсутствие в русских кладах IX в. византийских монет свидетельствует о том, что становление так называемого пути "из варяг в греки" произошло не в IX в. <...> а несколько позже».³¹ На основании изучения топографии археологических памятников А.Л. Монгайт тоже подчеркивает, что путь «из варяг в греки» приобрел первостепенное значение позже, чем Великий Волжский.³²

Применив метод сопоставления датировок кладов куфических монет, В.Л. Янин показал, что Днепр на всем его протяжении к северу от Киева заметно использовался лишь в первой четверти IX в., а затем с начала X в. («с 825 по 900 г. никакого движения на этом пути не прослеживается»). Таким образом, единственной магистралью, по которой в IX — начале X в. могло осуществляться транзитное торговое движение, был Волжский путь.³³ К аналогичным выводам пришли Е.Н. Носов и И.В. Дубов, также детально изучившие обширные нумизматические материалы о торговых путях Восточной Европы в VIII—IX вв.³⁴ Допуская, что путь «из варяг в греки», связавший Северную Европу с Причерноморьем, функционировал уже в IX в., В.В. Седов вместе с тем отмечает, что в то время это была неспокойная тропа всякого рода искателей приключений, которая лишь «начиная с X в. <...> становится оживленной магистралью внутренней и международной торговли».³⁵

<<   [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] ...  [88]  >>