М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

4.6. Участие казны во внешней торговле

В XVII в. произошло усиление государственного вмешательства в сферу внешнеэкономических отношений.²⁰⁴ По-прежнему некоторые товары, находясь вне сферы свободного обращения, считались монополией царской казны. Родес включал в этот список хлеб, шелк-сырец, ревень, икру.²⁰⁵ Г.К. Котошихин в числе «указных товаров» называл хлеб, шелк-сырец, пеньку, поташ, смольчуг и ревень, привозимый из Сибири, полагая, что их скупка у населения финансировалась из Приказа Большого прихода.²⁰⁶ К.Н. Лодыженский к числу товаров, отпуск которых из страны был воспрещен, относил ямчуг (селитру), находивший применение в пороховом деле, хлеб (в тех случаях, когда цена его в самой России поднималась настолько, что являлось опасение голода) и кречетов — дорогую, редкую птицу.²⁰⁷ Дополняя перечень Родеса такими товарами, как ворвань, моржовая кость, карлук (рыбий клей), слюда и корабельный лес, К.В. Базилевич обращал внимание, что их удельный вес в общей стоимости русского экспорта был невелик, и «поэтому их монополизация не могла существенным образом повлиять на частную торговлю». Признавая, что правительство прибегало к изъятию на определенное время из сферы свободной торговли тех или иных товаров в качестве «указных», он также настаивал на том, что царская торговля товарами, на которые не существовало государственной монополии (кроме пушнины), носила более или менее случайный характер и производилась по мере потребности в иностранных товарах и ефимках.²⁰⁸

Продолжая эту тему, Р.И. Козинцева предложила разделить все товары, которыми торговала казна, на две группы: «...на продажу одних казна присваивала себе монополию, на продажу других не присваивала. Торгуя товарами второй группы, казна выступала как обычный продавец наряду с русскими купцами, а иногда как привилегированный продавец, имевший преимущественное право первоочередной продажи».²⁰⁹ В любом случае, даже обособляя проявления торгового монополизма от участия государства в торговле обычными товарами, важно подчеркнуть факт значительного участия казны во внешней торговле России XVII в.

В XVI в. вывоз хлеба еще не стал заметным явлением в хозяйственной жизни страны. Возможно, что главным препятствием этому были значительные путевые издержки, «которые почти полностью покрывали разницу между закупочной ценой на Руси и ценами на внешних рынках, что делало экспорт зерна в соседние страны невыгодным».²¹⁰ Затем, в 20-е — начале 30-х гг. XVII в., вследствие частых войн, разрухи, недородов, высоких ввозных и вывозных пошлин, установленных Швецией в контролируемых ею портах Балтийского моря и т. д., когда страны Западной Европы стали испытывать хлебный голод, а хлебные цены, отличаясь крайней неустойчивостью, непрерывно росли, было положено начало широкому экспорту из России зерна и некоторых других сельскохозяйственных продуктов.²¹¹ В последующий период поставки хлеба в Англию, Нидерланды, Данию и Швецию по просьбам тамошних государей приобрели регулярный значительный характер.²¹²

Основным продавцом хлеба в XVII в. выступала казна, обычно чинившая различные препятствия его свободному вывозу за границу, несмотря на постоянные домогательства со стороны англичан, голландцев, шведов и др. Причина запрета, по мнению К.В. Базилевича, «заключалась в быстром росте внутреннего потребления хлеба благодаря возрастанию неземледельческого населения, вывозу хлеба в собственные колонии и переработке в вино».²¹³ Н.И. Костомаров отмечал, что, «по старинным понятиям, вывозить в большом количестве хлеб за границу считалось опасным и вредным».²¹⁴

Главным местом сбыта зерна за границу был Архангельск, куда ежегодно свозилось до 10 000 ластов ржи, пшеницы и ячменя,²¹⁵ которые находились там до возвышения цен и в конце концов продавались по 20 р. за ласт. Царь охотнее давал разрешение на вывоз хлеба, если обмен производился на пушки, мушкеты, снаряды и другие товары военного назначения.²¹⁶

В некоторых случаях, удовлетворяя (полностью или частично) ходатайства тех или иных государств и непосредственно торговых иноземцев, правительство выдавало конкретным лицам особые разрешения на закупку известного количества зерна. После этого Посольский приказ посылал от себя одну грамоту воеводе той области, где предполагалось совершение сделки, с уведомлением о разрешении, а другую — архангельскому воеводе с приказом не препятствовать вывозу купленного хлеба за море. Таможенники обязаны были задерживать и конфисковывать хлеб, вывозимый за границу «без государеву указу». В отдельные же годы правительство вовсе снимало запрет на покупку иностранцами хлеба у русских купцов. Вывоз зерна не требовал уже специального разрешения, достаточно было уплатить вывозную пошлину.²¹⁷

Слюда добывалась в Керетской волости Кольского уезда и разрабатывалась до 1668 г. промысловыми людьми Соловецкого монастыря. При царе Алексее Михайловиче только казна могла торговать кусками слюды, размер которых превышал аршин (72.12 см) в длину и ширину, «ибо и с частных промыслов брали царскую десятину лучшими кусками, а обрезки оставляли людям».²¹⁸

Длительные монополии также устанавливались на торговлю ревенем, икрой, рыбьим клеем, моржовой костью, мехами и другими товарами. Ревень, к примеру, привозили из Бухарин, и главное место его складки находилось в Тобольске. В 1657 г. торговля ревенем была запрещена под угрозой смертной казни. «Привозившие в Тобольск ревень, — отмечал Н.И. Костомаров, — должны были отдавать его начальству, которое препровождало его в казну».²¹⁹ При Федоре Алексеевиче купцы могли доставлять ревень в Москву на продажу в казну самостоятельно, предварительно получив в Тобольске проезжую грамоту с точным указанием его количества.²²⁰ «Вывозили его немного — примерно 150 пудов в год, но ценился он высоко — по 50 руб. за пуд. В 1686 г. торговля ревенем была отдана на откуп».²²¹

Исключительным достоянием царской казны были астраханские рыбные промыслы. Они либо находились в ведении «верных голов и целовальников», либо отдавались на откуп или в оброк. Те же из них, которые оставались без производства работы, назывались «порозжими».²²² «С конца 60-х годов, — указывает Р.И. Козинцева, — монополию на экспорт икры получила компания гамбургских купцов (Филипп Ферпортен и Арнольд Бельтгенс), заключившая договор на 10 лет о приеме из Приказа Большого дворца 400 бочек икры ежегодно (примерно 16 тыс. пудов) по 3 ефимка за пуд». Ежегодно это приносило до 40 000 ефимков. При явке в таможне икры другими лицами ее следовало конфисковывать, сообщая об этом в Приказ Большого дворца.²²³

При Алексее Михайловиче в казенную монополию была обращена торговля моржовой костью («рыбьим зубом»). Если в первой половине XVII в. промышленникам полагалось отдавать десятую кость в доход государства, то с 1649 г. всю кость надлежало привозить в таможню, которая принимала товар, выплачивая сдатчику «деньги по оценке». Свободная торговля костью ставилась под запрет, на всех торгах велено было «отбирать рыбий зуб и отсылать в казну».²²⁴

Традиционным экспортным товаром также являлся рыбий клей («карлук»), который вырабатывался на дворцовых, митрополичьих, монастырских и «иных» учугах Нижней Волги из отходов белуг. При этом клей с дворцовых учугов продавался по более высокой цене, чем с других. «Чтобы устранить конкуренцию, — указывает Р.И. Козинцева, — Приказ Большого дворца в 1689 г. установил новый порядок продажи клея, подтвержденный в 1690 и 1692 гг.: клей со всех учугов отбирался "на великого государя" дворцовыми промышленниками; его отсылали в Москву и там продавали из приказа. Клей, записанный в Московской Большой таможне, требовалось присылать в приказ, а обнаруженный в других городах у торговых людей — конфисковывать».²²⁵

1620—1640-е гг. стали временем расцвета пушных промыслов в Мангазейском, Енисейском уездах и Якутии. Одни лишь мангазейские промыслы до начала 1640-х гг. давали в среднем около 1000 сороков соболиных шкурок (до 40 тыс. шкурок). Обычно меха подвергались первичной и окончательной обработке на месте или в Москве. С середины XVII в. Мангазея стала давать меньше мехов, и русские промысловые люди двинулись за ними на Енисей и Лену. Вследствие этого меховой экспорт сократился в два-три раза.²²⁶

Ядро меховой торговли постоянно находилось в руках правительства. Купцам оставались «избытки». «Торговцы, покупая меха в Сибири, обязаны были давать в казну десятого зверя и притом самого лучшего; сверх того начальство могло у промышленников и торговцев во всякое время отобрать в казну меха, коль скоро они окажутся высшего достоинства. Кроме употребления мехов на царское жалование, казна вела ими значительный торг. Торговля эта поручалась гостям и целовальникам из торговцев <...> Стараясь привлечь в Россию серебро, правительство давало поручения гостям и целовальникам в Архангельске променивать меха на ефимки».²²⁷ В Архангельске казенные меха продавались в первую очередь.

Стремясь монополизировать торговлю наиболее ценными видами сибирских мехов, правительство уже в 1630—1640-е гг. обязывало таможенных голов принимать в царскую казну «самые добрые соболи и лисицы черные и чернобурые и бурые и бобры черные у кого объявятца у служивых и у торговых и у промышленных людей», оценивая эти меха «тамошнею ценою» и расплачиваясь за них казенными деньгами.²²⁸ По словам Г.К. Котошихина, из свободной торговли исключались дорогие соболиные меха: если у кого находили соболей, цена которых превышала 20 р. за пару или 300 р. за 40 шкурок, то такие меха подлежали безденежной конфискации в пользу царя.²²⁹ В 1675 г. вводился запрет на торговлю голубыми и черными песцами. Одновременно повелевалось «у проезжих торговцев отбирать этого рода меха и выдавать за них деньги». В 1684 г. правительство вообще запретило соболиный промысел. С этого времени торговые люди «могли приобретать пушнину лишь на гостиных дворах у ясачных людей после полной уплаты последними ясака». Согласно новоторговым статьям 1693 г., торговые, промышленные и служилые люди обязаны были являть в сибирских таможнях соболей и другую «мягкую рухлядь», отдавая за право заниматься промысловой деятельностью «от девяти десятым зверем», или 10% от стоимости явленной таможенникам пушнины. В 1697 г. в связи с упадком пушных промыслов частным торговцам было совершенно запрещено покупать в Сибири меха соболей и черно-бурых лисиц, и купцам, желавшим вести такого рода торговлю, приходилось приобретать дорогие меха исключительно в казне.²³⁰

Периодически правительство накладывало запрет на вывоз за границу соли. «Так при царе Михаиле Федоровиче в Пскове запрещено было под смертной казнью вывозить соль за рубеж».²³¹

С 1630-х гг. исключительным достоянием царской казны сделалась смола, производство которой было распространено на Ваге, в Устьянских волостях, в районе Каргополя. Крестьянам, занимавшимся смолокурением, было запрещено продавать смолу непосредственно иностранцам: сначала ее приобретали головы и целовальники, а уже затем казна перепродавала иностранцам. «Исключение, — по словам Р.И. Козинцевой, — составляли англичане, получившие право откупать ее для своих канатных заводов, находившихся в России». Так, с 1659 по 1664 г. вывозная торговля смолой была на откупе у англичанина Гебдона, поэтому «все производители должны были сбывать ее непременно этому откупщику».²³²

Из свободного торгового оборота также периодически исключался ряд продуктов переработки древесины: поташ и смольчуг (густая смола).²³³ Однако, несмотря на то что торговля этими товарами была сильно стеснена участием казны, они составляли постоянный предмет вывоза.

Важнейшим экспортным товаром являлся поташ, находивший широкое применение в суконном, мыловаренном и стекольном производстве Нидерландов и Англии.²³⁴ «В Московии покупали его бочками и продавали в Архангельске на вес <...> пудами, хотя и в бочках».²³⁵ Центры поташного производства в России находились в Поволжье (Нижний Новгород), а также в брянских, путивльских и курских лесах. При этом казенные поташные заводы под надзором выборных целовальников сосуществовали с частными предприятиями («будными станами»). Большинство их принадлежало крупным землевладельцам, служилым людям и монастырям, некоторые — гостям и торговым людям. Со всех заводов собиралась в пользу царя десятая бочка.²³⁶ К концу XVII в. основной базой поташного производства сделались казенные заводы. В период с 1690 по 1706 г. они находились в ведомстве Приказа Большой казны, отвечавшего также за реализацию готовой продукции.²³⁷

В условиях финансового кризиса 1660—1661 гг. правительство поручало отдельным приказам независимо друг от друга скупать на медные деньги в казну поташ, смольчуг, юфть, пеньку и лен, т. е. те русские товары, которые пользовались наибольшим спросом со стороны заграничного рынка. Затем эти товары продавались иностранцам на серебро. Так, в 1661 г. крупную сделку на продажу 100 тыс. пудов казенной пеньки («литовской») заключил Иван Гебдон, отправленный русским правительством в Амстердам. Эту пеньку покупатели должны были принять в Архангельске и беспошлинно вывезти в Нидерланды. 9 февраля 1662 г. был установлен временный запрет на свободный вывоз поташа, смольчуга, юфти, пеньки, говяжьего сала и соболей. (Согласно таблице, составленной Родесом в 1653 г., поташ, смольчуг, юфть, говяжье сало и соболи оценивались в 643 613 р., что превышало 55% стоимости русских отпускных товаров, вывозимых через Архангельск; пенька тоже в больших количествах вывозилась за границу, преимущественно через Новгород и Псков.)²³⁸

<<   [1] ... [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] ...  [88]  >>