М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

В 1652 г. указом царя Алексея Михайловича для проживания иностранцев была выделена особая слобода за Земляным городом на берегу р. Яуза, получившая название «Кукуй». В конце XVII в. в Новой немецкой слободе (первая Иноземская слобода, основанная еще в 1559 г. для выходцев из Ливонии, сгорела в начале XVII в. во время Смуты) насчитывалось 200 домов и проживало 1500 человек, большинство которых были выходцами из Германии, меньше — из Нидерландов и Англии.²⁸² В связи с тем, что по Уложению 1649 г. кирхи — церкви лютеран и кальвинистов — могли находиться лишь за Земляным городом, в Немецкой слободе мирно сосуществовали пять церковно-приходских общин: две лютеранские, реформаторская (голландская), католическая и англиканская.²⁸³

Иностранцев, торговавших в Московском государстве по жалованным грамотам русского царя, можно было судить только в Посольском приказе.²⁸⁴ Так, по жалованной грамоте 1614 г., выданной Московской компании, в этом приказе вершился суд над английскими гостями, их приказчиками и людьми по искам русской стороны, исключая душегубство, воровство и разбой с поличным. Все судебные иски англичан тоже подлежали рассмотрению в Посольском приказе. Лишь торговые и долговые претензии Московской компании к подданным русского царя надлежало разбирать местным судам, дьякам и другим приказным людям.²⁸⁵ Если же англичанин обвинял русского, то последнего отдавали ему на поруки до разбирательства дела в Посольском приказе.²⁸⁶ Когда в 1620 г. губернатор Московской компании Джон Меррик ходатайствовал, чтобы для англичан был назначен особый попечитель из высших бояр, «то ему ответили, что их ведают и будут ведать в одном Посольском приказе, и о делах их будут доносить царю думные посольские дьяки».²⁸⁷ В 1631 г. послы Нидерландов добились для всех своих купцов освобождения от подсудности областным учреждениям, воеводам и дьякам и получили привилегию обращаться в случае обиды с жалобой прямо к царю и патриарху. Все иски к ним должны были разбираться посольскими дьяками в Посольском приказе.²⁸⁸

Несмотря на то что и другие иноземцы состояли в ведении Посольского приказа, «когда случалось какое-нибудь дело, какая-нибудь жалоба иностранца на русского, — дело производилось в том приказе, в котором ведом был ответчик. Такой приказ требовал к своему суду иностранцев, и тут-то начиналось судебное волокитство <...> По Уложению (1649 г. — М.Ш.), все иноземцы, жившие в России, должны были судиться тем же судом, как и подданные Московского государства. В 1653 г. дана была грамота голландцам и вообще всем торговым иноземцам на право быть судимыми в одном Посольском приказе».²⁸⁹ Отличительная особенность судопроизводства иностранцев заключалась еще и в том, что их не предавали пыткам. «Но в половине XVII века, — указывал Н.И. Костомаров, — в 1661 году, персияне, тезики и греки (об иноземцах других наций не известно) подвергались торговой казни за продажу табака».²⁹⁰ По свидетельству Г.К. Котошихина, накануне принятия Новоторгового устава 1667 г. Посольский приказ не только ведал всех московских и приезжих торговых иноземцев, но также судил и чинил расправу над ними.²⁹¹

Конкуренцию иностранцам могла составить лишь крайне немногочисленная группа крупных русских оптовиков, принадлежавших к полуслужилому сословию гостей.²⁹² Это была высшая категория привилегированного русского купечества, которую по мере необходимости пополняли наиболее состоятельные и услужливые выходцы из гостиной и суконной сотен, а также из посадских людей, разбогатевших на торгах и промыслах. Однако не все, пожалованные в высшие купеческие корпорации, должным образом справлялись с обязанностями управленцев и хозяйственников по финансовой части, некоторые из них беднели и социально опускались. Во многом поэтому правительство вынуждено было регулярно зачислять в звание московского гостя десятки новых богачей из провинциальных посадов.²⁹³ В 1600—1630 гг. через корпорацию гостей прошло 73 чел., в 1631—1650 гг. — 55 чел., в 1551—1675 гг. — 84 чел., в 1676—1699 гг. — 85 чел. Если в первой половине XVII в. численность гостей колебалась от 15 до 35 чел. в году, то в 1651—1675 гг. — от 21 до 54 чел., а в 1676—1699 гг. от 45 до 61 чел.²⁹⁴ По свидетельству Г.К. Котошихина, годовой торговый оборот каждого из гостей составлял от 20 до 100 тыс. р. Однако к настоящему времени доказано, что официальной нормы капитала не существовало. Более того, поскольку «приоритет отдавался службе», то корпорация гостей далеко не всегда пополнялась из среды только самых богатых купцов.²⁹⁵

После 1613 г. пожалованным «гостиным именем» выдавались персональные царские грамоты, в которых перечислялись их заслуги (верная служба в головах или целовальниках у соболиной казны, в таможнях, на кружечных дворах и т. д.), послужившие основанием для пожалования, а также права и привилегии. В 1648 г. корпорация гостей получила новую единую грамоту, и «выдача персональных грамот на чин гостя с перечислением всех дарованных льгот потеряла прежнюю обязательность».²⁹⁶ Гости могли ездить в пограничные государства, находившиеся в мирных отношениях с Россией, и торговать разными товарами, кроме заповедных, совершать сделки с земельной собственностью и т. д.²⁹⁷ Они освобождались от суда и расправы воевод и дьяков тех городов, где торговали, и судились в определенном приказе (в Москве и области — в Приказе Большой казны, в областных городах — в соответствующих четях); имели право не целовать креста сами; могли взыскивать с обидчика штраф в размере 50 р., что в 10 раз превышало аналогичный штраф в пользу представителей зажиточных средних слоев; могли держать «в домах своих, про свой обиход» спиртное; освобождались во время пути от мытов, перевозов, мостовщин, головщин и других пошлин; не исполняли различных податей и повинностей, падавших на торговых посадских людей; их дворы освобождались от тягла, постоев и всяких тяглых повинностей и т. д.²⁹⁸

К гостям примыкали торговые люди гостиной и суконной сотен, каждая из которых в XVII в. во много раз превышала по численности корпорацию гостей. Достаточно сказать, что в 1600—1620 гг. состоялось 228 пожалований в гостиную сотню, в 1621—1630 гг. — 248, в 1631—1650 гг. — 395, в 1651—1670 гг. — 220, в 1671—1690 гг. — 431, в 1691—1699 гг. — 281.²⁹⁹ Уже в царствования Ивана IV, Федора Ивановича, Бориса Годунова и Василия Шуйского торговые люди гостиной сотни обладали почти всеми правами гостей. Они не могли лишь свободно выезжать за границу³⁰⁰ и покупать вотчины, «сверх того, члены гостиной сотни по обязанности и по очереди были выбираемы в должности, а гости освобождались от выбора товарищами, но назначались по особому царскому распоряжению». Несмотря на то что торговые люди суконной сотни обладали меньшей полнотой прав по сравнению с вышестоящими категориями купечества, им тоже дозволялось держать «на свой обиход» вино и покупать беспошлинно съестных припасов на 60 р., «по человеку смотря». Вместе с детьми, племянниками и людьми они подлежали суду областных воевод только при совершении уголовных преступлений и в случае «встречного суда».³⁰¹

Повышение социального статуса торгового человека, его переход в высшие разряды купеческого сословия обусловливались размером находившихся в обороте капиталов, значением занимаемой должности и результатами служебной деятельности. Пожалованные в звание гостя обязаны были переезжать в Москву. В первые годы царствования Михаила Федоровича правительство добивалось этого категорично. Однако затем оно не только разрешило гостям, переехавшим в Москву, по-прежнему владеть дворами, лавками и иной недвижимостью в других городах при условии уплаты за них тягла, но и вообще перестало настаивать на переезде. Это вело к укреплению прослойки привилегированного купечества в провинциальных торговых центрах. Согласно Соборному уложению 1649 г., выходцы из черных сотен и посадских людей, пожалованные в гостиную и суконную сотни, также должны были проживать в столице. Переезжавшим в Москву надлежало «тяглые свои дворы и с промыслы продать тех же городов посадским тяглым людем». В противном случае им следовало по-прежнему платить тягло «с тех своих городских тяглых дворов и с тех промыслов в городех з городскими с посадскими людьми».³⁰²

К середине XVII в. в России окончательно сформировалось сословие торговых людей, обособившееся от других категорий городского и сельского населения. Соборное уложение 1649 г., прикрепив посадских к тяглу и посадской общине, предоставило им исключительные права на торгово-ремесленную деятельность. Впредь лавки, погреба и варницы в пределах городской черты могли держать лишь одни государевы посадские тяглые люди. Представители других сословий, занимавшиеся торговлей, обязаны были либо продать свои заведения торговым посадским и слободским людям, либо сделаться тяглыми и платить подати наравне с ними. Впрочем, существовали исключения из этого правила: стрельцы, казаки, драгуны и некоторые другие социальные категории, промышлявшие торговлей, избавлялись от тягла и тяглых служб. Более того, после издания Уложения московские гости и привилегированные купеческие сотни продолжали испытывать торговую конкуренцию со стороны крестьян, светских и духовных феодалов. Фактически «утверждавшаяся в Уложении монополия посадских на торгово-промысловые занятия в черте города не была реализована на практике».³⁰³

Техника товарищеского дела в России оставалась весьма несложной. Компанейские отношения торговых людей были простой складчиной на отдельное торговое дело и не продолжались на сколько-нибудь длительные сроки. К примеру, если один из купцов, торговавших в складчину, отправлялся в деловую поездку с товаром и деньгами, а в пути подвергался нападению и ограблению, то товарищ не мог требовать «тех товаров и денег своей половины». Если же сыском не подтверждалось, что утрата имущества и денег произошла по причине форс-мажорных обстоятельств, то ответчику следовало возместить своему компаньону стоимость его части имущества.³⁰⁴ По мнению А.И. Каминки, эта и некоторые другие статьи Соборного уложения свидетельствуют о том, что к середине XVII в. «нормы торгового права не получили сколько-нибудь серьезного развития».³⁰⁵

Многочисленные льготы и привилегии, предоставленные торговым иноземцам, ставили русских торговых людей, бедных капиталами и к тому же отягощенных очень высоким промысловым налогом (20% с дохода), «в положительную невозможность соперничать с иностранцами, которые были зажиточнее сами по себе и опирались на обильные капиталы их отечества. Вследствие этого, вся деятельность русских купцов должна была ограничиться внутренним, мелочным торгом, к которому иноземцы не допускались».³⁰⁶

Даже во второй половине XVII в. торговые обороты русских экспортеров юфти (дубленой кожи), сала, пеньки и льна (за эти товары шла основная борьба) значительно уступали размаху торговых операций иностранных скупщиков (торговые сделки производились в Москве, Ярославле, Вологде, Новгороде, Пскове и некоторых других городах). Достаточно привести такой пример: за период с 1 ноября 1666 г. по 14 мая 1667 г. через Московскую Большую таможню было отправлено в Ярославль и Вологду к Архангельску: русскими торговыми людьми — 411 возов (примерно 8220 пудов) пеньки, 64 бочки поташа, 65 бочек смольчуга и 22 479 яловичных кож; иностранцами — 29 533 пудов пеньки, 1087 бочек поташа и 672 бочки смольчуга, «количество кож было незначительным, причем кожи отправлялись в необработанном виде».³⁰⁷ Нетрудно подсчитать, что соотношение по пеньке было 1:3, смольчугу — 1:10, поташу — 1:17. Мелкие же и средние скупщики зависели от иностранного капитала и легко превращались в его агентов.³⁰⁸

Иностранцы, вывозившие из страны поташ, «совершенно не зависели от русских купцов». Они либо производили поташ на собственных предприятиях, либо покупали его у русских владельцев поташных заводов. Кожа также покупалась в местах ее выделки, где цены стояли ниже, чем на ярмарке в Архангельске. Таким образом, в обоих случаях иностранцы избегали посредничества крупной русской торговли.³⁰⁹ Подобным же образом заморские гости скупали и пеньку (трепаную коноплю, грубое лубяное волокно), служившую сырьем для производства канатов, веревки и шпагата. При этом голландцы сами перерабатывали пеньку в пряжу на своих дворах. Англичане этим не занимались, но в договорах с русскими на поставку пряжи они постоянно оговаривали качественные параметры, которым та должна была соответствовать. Пряже следовало быть «доброй, тонкой, какову прядут на аглинских на гостиных дворех».³¹⁰

Осуществляя закупку русских товаров, иностранцы зачастую действовали с нарушением местных законов и обычаев, нанося значительный ущерб государственной казне и еще больше затрудняя положение русских торговых людей. «Для того, чтобы иметь возможность приобретать товары вне городов, непосредственно у производителей и по мелким статьям, — писал И.М. Кулишер, раскрывая сам механизм правонарушения, — иноземцы нанимают русских людей, которые по их поручению, "от них" торгуют, являются "закупнями" <...> Не совершая сами запрещенных сделок, иностранцы через посредство "маломочных" русских людей достигают своих целей — последние как бы за собственный счет покупают у производителей товар как оптом, так и мелкими статьями, покупают его и у других иностранцев».³¹¹

<<   [1] ... [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] ...  [88]  >>