М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Другой источник прибыли натурой заключался в том, что немцы довольно часто продавали некачественные сукна и полотна, завышали их сортность, длину; привозили разбавленные водой вина, мед, пиво в малых или неполных бочках, а соль в малых мешках и т. д.; отказывались предоставлять новгородцам товарные образцы для осмотра «на дому»; играли на разнице весовых норм в местах покупки и продажи товаров. Так, в Ревеле ласт соли заключал в себе 15 мешков; в Новгороде же ганзейцы продавали за ласт только 12 мешков, что приносило им 20% прибыли в натуральном выражении.²⁷³

Не довольствуясь предоставленными им льготами и привилегиями, ганзейцы предъявляли новгородской стороне все новые претензии, стремясь к абсолютному контролю над посреднической торговлей между Западной Европой и Русской землей, добиваясь полного невмешательства местных властей в свои дела, претендуя на то, чтобы укрывать на своей территории местных жителей и судить их своим судом за преступления против двора св. Петра. Они хотели полностью освободиться от того тягостного гостиного права, которое господствовало в средние века, запрещая гостю: 1) торговать с другим гостем (пока не удовлетворены торговые интересы местных купцов); 2) торговать в розницу (за исключением ярмарочных дней); 3) вступать в непосредственные отношения купли-продажи с местным крестьянским населением; 4) доставлять товары в город произвольным маршрутом; 5) пользоваться собственными весами.²⁷⁴

Имелись торговые привилегии и у новгородской стороны. Уже в XIII в. немецкие купцы были обязаны прибегать к услугам новгородских лодочников, проводников, лоцманов, извозчиков, носильщиков при проезде через новгородские владения. «На Неве или нижней части Волхова, — отмечает Н.А. Казакова, — происходила перегрузка немецких товаров на русские суда, и начиная с этого момента вплоть до того, как за немецкими купцами закрывались ворота двора св. Петра, они обязаны были пользоваться услугами новгородских лодочников, возчиков и носильщиков».²⁷⁵ Потребность в перевозчиках также возникала и на обратном пути.

Долгое время Новгород отказывал немцам в праве пользоваться собственными средствами транспорта и обходиться своими людьми, желая сохранить за русскими эту отрасль хозяйственной деятельности. Лишь в 1423 г. новгородцы и ганзейцы пришли к соглашению по этому вопросу: немцы получили возможность самостоятельно транспортировать грузы небольшого размера.²⁷⁶

В 1269 г. новгородцы отклонили статью немецкого проекта 1268 г. о разрешении гостевой торговли, т. е. торговли немецких купцов с не-новгородцами.²⁷⁷

Торгуя с Ганзой, новгородские власти, во-первых, неустанно добивались ограничения привилегий немцев продавать соль и мед мешками и бочками, «колупать» воск и требовать наддачи к мехам, стремились не допустить ввоза поддельных сукон,²⁷⁸ разбавленного вина, требовали увеличения объема бочек для вина, меда и сельди²⁷⁹ и т. д.; во-вторых, пытались содействовать развитию заграничной торговли самого новгородского купечества.²⁸⁰

Возможно, что в XII—XIII вв. немцам разрешалось торговать в новгородской «глубинке», допускалась ограниченная розничная торговля. Однако уже в XIV—XV вв. область торговой деятельности ганзейцев сузилась до пределов самого Новгорода, а в 1416 г. по решению вечевого схода была запрещена и розничная их торговля.²⁸¹

В целом ганзейская торговля в Новгороде была стеснена в большей степени, чем в других странах. «Причина, — отмечал И.М. Кулишер, — заключается в том, что там ганзейцы пользовались гораздо большей силой и могуществом, чем на Руси. В Англии, как и в Норвегии, большую роль играла задолженность короля и аристократии немецким купцам, в силу которой и ради получения новых займов они вынуждены были соглашаться на всевозможные льготы, доходившие до того, что в Англии ганзейцы могли торговать не только с гостями в розницу, но и в селах непосредственно с крестьянским населением, совершенно обходя английское купечество, которое не могло развиваться при таких условиях; мало того, пошлины при вывозе и ввозе товаров ганзейцы нередко уплачивали в меньших размерах, чем сами англичане».²⁸²

К настоящему времени сохранилось не много свидетельств об уплате иностранцами в Новгороде таможенных пошлин и торговых сборов. «По общему мнению историков, — отмечает Н.А. Казакова, — одной из важнейших привилегий ганзейцев в Новгороде и источником больших прибылей <...> являлось почти полное освобождение ганзейских купцов от уплаты пошлин».²⁸³

В Гостинополье, где немцы перегружали свои товары в новгородские ладьи, с них взималась проезжая пошлина. По торговому договору 1269 или 1270 г. (мнения исследователей о датировке договора расходятся) ее ставка с каждого судна должна была составлять одну марку кун или гривну кун, независимо от количества товара, а с судна, груженного мясом, мукой или пшеницей, — полмарки кун (⅛ марки или гривны серебра). Остальные продовольственные товары ввозились беспошлинно.²⁸⁴

В самом Новгороде взималось весчее (вес, пуд) — таможенная пошлина за предпродажную операцию по взвешиванию товара.²⁸⁵ Ю.А. Гагемейстер допускал, что весовые деньги составляли «главную в Новгороде пошлину».²⁸⁶ Согласно договору 1262—1263 гг., заключенному Александром Невским с немцами, размер «весчего» за провес продаваемых или покупаемых товаров составлял две куны от капы (три пуда, или восемь ливонских фунтов) или с каждого положенного на скалвы (весы) весчего товара.²⁸⁷ По древнерусскому обычаю, весовая пошлина взималась не с продавца, а с покупателя.²⁸⁸ В договоре 1269 г. размер весчего не определялся, говорилось лишь, что платить нужно по старине.²⁸⁹ «По-видимому, — отмечал И.М. Кулишер, — и самые весы стояли на Немецком дворе <...> Но весовщик был, надо полагать, новгородец. В предъявляемых немцами требованиях назначенный весовщик должен целовать крест в уверение, что будет вешать одинаково для обеих сторон, а при взвешивании серебра гость может требовать вторичной поверки — очевидно, гости не очень доверяли весовщику и старались обезопасить себя от возможных с его стороны злоупотреблений».²⁹⁰

П.П. Мельгунов (к сожалению, без указания источника) упоминал также о пошлине, которая взималась в Новгороде с продажи привозных иностранных товаров. «Летние гости, — уточнял он, — платили ¼% со стоимости товаров, а зимние, которые приезжали большею частью не из далеких стран, а приходили сухопутно, платили ⅛% пошлины. Пошлина уплачивалась при самой продаже товара и притом не продавцом, а покупателем; она называлась мытом».²⁹¹

Возможно также, что немецкие купцы принуждались к уплате особого налога в пользу князя. Однако с какого-то времени этот сбор утратил свое прежнее значение и, по словам Н.А. Казаковой, «был заменен обязанностью ганзейцев подносить великому князю подарки (обычно это были сукна, вина) при посещении ими Новгорода».²⁹²

С таможенной точки зрения несомненный интерес представляет вопрос о транспортировке иностранных (немецких) товаров до Новгорода после их перегрузки на Неве или в нижней части Волхова. Речь идет о расценках, сроках доставки товаров, компенсации ущерба при аварии судна и т. д. Эти спорные вопросы рассматривались судом во дворе церкви св. Иоанна.

Новгородцы изначально добивались, чтобы на случай аварии ответственность немецкой стороны за наем ладьи наступала с момента отхода последней от новгородской пристани к месту погрузки. Немцы же соглашались на компенсацию, т. е. на уплату полной наемной платы за ладью, если аварию терпело уже груженое судно. Известно, что в договоре 1269 г. была закреплена позиция новгородской стороны: при аварии с немца взималась плата за наем судна, хотя бы только отправившегося за товаром.²⁹³

Фрахтуя на Неве новгородские плоскодонные суда, немецким купцам приходилось платить пять марок кун (один окорок) каждому лоцману, а за провод по р. Волхов от Ладоги до Новгорода или в обратном направлении — три марки кун (половина окорока).²⁹⁴ В 1412 г. купцы Немецкого двора сообщали в Ревель о новых постановлениях русских в отношении арендной платы за наем ладей на Неве: «С каждой ладьи, которая нанята и отправляется вверх по Неве, немцы должны были уплачивать ½ марки в пользу ладей, оставшихся пустыми. Таким образом, немцы должны были в какой-то мере компенсировать и тех лодочников, которые выехали навстречу им на Неву, но остались без работы».²⁹⁵ По прибытии в Новгород товары необходимо было доставить в гостиные дворы иноземных купцов. Перевозчики товаров в Новгороде получали за доставку к Немецкому двору 15 кун, к Готскому — 10 кун с каждой ладьи. При вывозе товаров из Новгорода плата за перевозку до берега составляла по полмарки (полгривны) кун с ладьи.²⁹⁶

Длительное время камнем преткновения в новгородско-ганзейских отношениях оставался вопрос об ответственности немецкой стороны за ущерб, который терпели новгородские мореходы от пиратских нападений. Обычно стороны достигали формального компромисса: «Ганзейские города брали на себя обязательство искать ограбленный у новгородцев товар, новгородцы же обещали не подвергать репрессиям немецких купцов из-за товара, который найти не удастся».²⁹⁷ Так, по договору Новгорода с Ригой, заключенному во второй половине XIV в., новгородцы брали на себя обязательство «не поминать вперед вреда, причиненного их купцам немецкими разбойниками перед Невою».²⁹⁸

В связи с активизацией русского торгового мореплавания — с конца XIV в. новгородцы стали чаще посещать порты Ливонии (Ригу, Ревель), Пруссии (Данциг) и Швеции (Стокгольм) — Новгород все настойчивей добивался от Ганзы гарантий «чистого пути за море» (в немецких землях), т. е. принятия ганзейскими городами на себя ответственности за ограбления и другие несчастья, которые могли произойти с их соотечественниками во время морских путешествий. Однако именно в этом вопросе ганзейцы с завидной последовательностью проявляли неуступчивость и, под предлогом верности принципам «старины», отказывались гарантировать безопасность морского судоходства новгородцев и возвращение всех награбленных у них товаров.

Вопреки тому, что начиная с XII в. в каждом договоре немцы и новгородцы выражали обоюдное желание торговать свободно, не допуская насильственного захвата товаров (это выражалось словами «вольное торгованье», «путь чист», «без рубежа», «без пакости»), вся история русско-ганзейской торговли на деле сводилась к одному сплошному захвату русскими или немцами товаров посторонних лиц за убытки, действительно или якобы ими понесенные, являя «непрерывный ряд насильственных действий, основанных на идее круговой поруки между лицами, происходящими из одной и той же местности или принадлежащими к одной и той же национальности».²⁹⁹ Общая обстановка усугублялась утомительной пограничной войной «русских» и «немецких» группировок, вызванной проникновением в Восточную Прибалтику в первые десятилетия XIII в. немецких, датских и шведских духовных и светских феодалов. Целью спонтанно возникавших военных столкновений было доказать или подтвердить уважительное отношение к многочисленным местным договорам, в которых стороны пытались отыскать возможность разграничения отдельных сфер влияния.³⁰⁰

Известно, что заключенный между Ганзой и Новгородом в 1392 г. Нибуров мир гарантировал новгородским купцам беспрепятственный проезд и торговлю не только на Готланде (это было зафиксировано еще договорами XII—XIV вв.), но также в Дерптском епископстве.³⁰¹ В мирных соглашениях 1423, 1434, 1436, 1450, 1466, 1472 гг. ганзейцы уже брали на себя обязательство оберегать новгородских купцов, как своих собственных, давать им «чистый путь горою и водою» и «управу» по всем «обидным делам» (аналогичные обязательства принимала на себя и русская сторона). В правовом отношении соответствующие статьи были несомненным шагом вперед. Однако на деле немцы не обеспечивали безопасность морской торговли новгородцев и не компенсировали их потери от пиратских нападений.

В ответ на бездеятельность немецких властей в преследовании и наказании пиратов новгородская сторона не только не останавливалась перед применением репрессий против отдельных немцев, но даже шла на разрыв политических отношений с Ганзейским союзом и Ливонским орденом. Так, в 1401 г. новгородцы задержали много ганзейских товаров, и вообще с этого времени их недоверие к Ганзейскому союзу стало проявляться вполне определенно.³⁰² С 1420 г. новгородцы не раз затевали крупные распри с немцами. В этом они видели единственное средство добиться от противоположной стороны хоть какого-нибудь удовлетворения своих интересов.³⁰³

Как можно заметить, декларируемый в мирных соглашениях принцип индивидуальной ответственности на практике не соблюдался. Этому способствовало и то, что само торговое право в то время нередко исходило из принципа «групповой ответственности». Так, согласно договору 1269 г., в случае столкновения между новгородцем и «зимним гостем» «летний гость» за это не должен был отвечать, и наоборот. Договаривающиеся стороны нередко применяли друг против друга акцию рубежа (от древнерусского глагола «рути» — подвергать конфискации), которая заключалась в изъятии имущества у купца-должника, а при отсутствии самого должника — у соотечественника. Нередко «рубеж» являлся внешнеполитической акцией, направленной против города или страны, откуда прибыл купец.³⁰⁴ Целым рядом соглашений Ливонского ордена с Новгородом и Псковом в XV в. устанавливалось, что в случае столкновений между Орденом и Псковом новгородские купцы не подлежали ответственности и задержанию, и наоборот.³⁰⁵

<<   [1] ... [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] ...  [88]  >>