М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Стремясь к сосредоточению и удержанию всех нитей балтийской торговли в своих руках, Ганза начиная с XIII в. запрещала немецким купцам вступать в компании с русскими и принимать их товары для перевозок; это запрещение второй редакции скры распространялось и на компании с европейскими купцами, в первую очередь с фламандцами и англичанами. Четвертой и пятой редакциями скры (XIV в.) немцам также запрещалось привозить с собой на двор св. Петра ломбардцев, фламандцев и других неганзейцев под угрозой штрафа в 50 марок и лишения прав двора. Это правило повторялось во всех последующих редакциях скры. Яростное противодействие властей Немецкого двора вызывала и коммерческая деятельность в Новгороде Тевтонского ордена.³⁰⁶ На рубеже XIV—XV вв. ганзейские съезды и города, руководившие торговлей с Новгородом, вновь и вновь принимали постановления о запрещении продажи новгородцам ранее не ввозившихся сортов сукон, торговли в кредит, поездок новгородцев по неустановленным маршрутам и т. д.³⁰⁷

Следствием ганзейской монополии стало ухудшение качества товаров, ввозимых немецкими купцами. Ганзейские власти чинили препятствия к привозу в Новгород первосортного английского сукна, поставка которого все равно осуществлялась через Пруссию и Литву.³⁰⁸ Источники зафиксировали торговые поездки в Новгород в XIV—XV вв. ломбардцев, голландцев (нидерландцев), литовцев.³⁰⁹

Непросто, зачастую конфликтно, складывались и отношения Новгорода с Ливонским орденом. Враждебно настроенный по отношению к России Орден прилагал отчаянные усилия к тому, чтобы закрыть для нее выходы к Балтийскому морю и тем самым не допустить ее сношений с западноевропейскими странами. «Власти Ордена, — отмечал А.В. Висковатов, — в согласии с северо-восточными германскими городами не пропускали в Россию нанятых мастеров различных специальностей».³¹⁰ Они следили и за тем, чтобы иностранные купцы-неганзейцы не вступали в непосредственные торговые сношения с русскими, посещавшими Ливонию. Очевидно, по этой причине голландцам дозволялось посещать лишь приморские ливонские города в качестве шкиперов и членов судовых команд. При этом им запрещалось торговать с русскими, изучать русский язык. Аналогичные решения принимались и в отношении купцов-неганзейцев других национальностей. Причем англичанам и фламандцам запрещалось торговать не только с русскими, но и с немцами. В 1346 г. ганзейский съезд принял решение о том, чтобы все товары, предназначавшиеся для Новгорода, привозились сначала в ливонские порты Ригу, Ревель и Пернаву (Пернов, Пярну). Тем самым запрещалась доставка товаров в Новгород через Пруссию, Курляндию или Швецию по суше.³¹¹

Надо ли говорить, что политика Ганзы и Ордена с неизбежностью возбуждала зависть и агрессию со стороны голландцев, пользовавшихся расположением датских властей, и англичан. Представляя страны, вставшие на путь мануфактурно-капиталистического производства, ориентированного на внешний рынок, они все сильнее тяготились торговой монополией, установленной ганзейскими немцами. Русские же в свою очередь все больше убеждались в преимуществах свободного торга с иностранцами.³¹²

В периоды обострения новгородско-ганзейских отношений купечество ливонских городов (Риги, Пернавы, Дерпта, Ревеля и Нарвы), стоявших несколько поодаль от других участников Ганзы, все равно пыталось торговать с Новгородом, нарушая тем самым ганзейскую солидарность. В этом оно находило поддержку со стороны ливонского магистра.³¹³

Особую активность в этом отношении проявляли купцы из Нарвы, которая не была ганзейским городом. Она неоднократно добивалась принятия в Ганзейский союз, но каждый раз этому противодействовали другие ливонские города, особенно Ревель, купечество которого опасалось нарвской конкуренции. «Нарва, — отмечает Н.А. Казакова, — была необычно выгодно расположена для ведения торговли с Новгородом и Псковом. Из Нарвы в Новгород вели два водных пути: один — по Финскому заливу, Неве, Волхову, другой — вверх по Нарове и через оз. Чудское в Псков, а из Пскова старая торговая дорога шла через Великую, Череху, затем по суше до Узы, вниз по Узе в Шелонь и оз. Ильмень. Кроме того, из Нарвы в Новгород вела сухопутная дорога, особенно часто используемая в зимнее время, когда открывалось санное сообщение. Если бы Нарва стала ганзейским городом, то благодаря своему географическому положению и удобству путей сообщения она в большом количестве привлекала бы новгородских купцов, и Ревель от этого проиграл бы».³¹⁴ Закупив различные товары в Данциге (важнейшим из них была соль), нарвитяне затем продавали их в своем городе или везли в Новгород. На границе с новгородскими владениями они вели мелкую торговлю железом, мясом, рыбой, рожью и другими товарами. Эта торговля Нарвы особенно процветала во время ганзейских запретов. Ливонский магистр защищал интересы Нарвы, которая являлась орденским городом, и поддерживал ее притязания на получение прав во дворе св. Петра.³¹⁵

В свою очередь новгородские купцы охотно посещали ливонские города, где могли приобретать соль по весу, а не мешками, как в Новгороде. Здесь перед ними открывалось больше возможностей вступить в прямые контакты с иностранными купцами-неганзейцами. В 1468 г. между Новгородом и Нарвой была достигнута договоренность об унификации вощаного веса.³¹⁶

От Нарвы не отставал и Выборг, также торговавший с Новгородом в обход Ганзы. Купцы из Выборга закупали необходимые товары в прусских городах и в Ревеле, а затем продавали их новгородцам в Выборге или же в условленных местах на Неве.³¹⁷

После Грюнвальдской битвы (1410) Ливонский орден, стремившийся в то время к стабилизации отношений с Новгородом и Псковом, был вынужден проводить более гибкую политику. Так, в 1421 г. между Новгородом и Орденом был заключен договор, который обеспечил новгородским купцам «путь чист» для торговли в земле и городах магистра с правом покупки и продажи товаров «без вывета и без рубежа» (без исключения и без препятствий). На тех же условиях могли приезжать и торговать в Новгородскую землю и немецкие гости. Стремясь в 20—30-е гг. XV в. к сохранению мира с русскими городами, Орден отказывался поддерживать запреты Ганзы на торговлю с русскими; в то же время он стремился не допустить усиления военной мощи Новгорода и Пскова и вводил ограничения на продажу русским металлов и металлоизделий, из которых можно было делать оружие. После войны Новгорода с Орденом 1443—1448 гг. между сторонами был заключен новый договор (1448), который также свидетельствовал о значительном месте торговли в общем комплексе Русско-ливонских отношений.³¹⁸

В 1471 г. новгородцы потерпели поражение на р. Шелонь, и Великий Новгород был включен в состав Московского государства. Однако договор о мире, заключенный в том году между Иваном III и Новгородом, еще не посягал на ганзейскую торговлю последнего. Более того, в нем говорилось: «А в немецком дворе торговать нашей братье новгородцем; а приставов вам не приставливати, а гостем гостити без рубежа по Цареве грамоте».³¹⁹ Летом 1472 г. новгородское правительство заключило мир с Ганзой на 20 лет, очевидно, на условиях «старины». Лишь в 1478 г., когда были упразднены все политические институты боярской республики, немецкие купцы и их товары вновь подверглись аресту. 1 сентября 1481 г. между Новгородом (фактически Московским государством) и Ливонией был заключен мирный договор. Вскоре начались переговоры о заключении мира с ганзейскими городами, которые добивались восстановления прежних отношений.

Договор с Орденом (1481) был направлен на возрождение прерванных несколькими годами ранее торговых связей. При этом ряд статей отличался новизной. Так, магистр гарантировал новгородцам свободу торговли в Ливонии любым товаром, без каких-либо ограничений. Он также обещал пресечь произвол со стороны ливонских властей при вывозе лошадей из Ливонии в русские земли.³²⁰ В Ругодиве (Нарве) русские освобождались от уплаты пошлин, если торговые сделки между ними и немцами совершались на реке без выгрузки товаров на берег, а также в случае их перегрузки на телеги для отправки в другие города Ливонии. В интересах русских продавцов воска устанавливалось соответствие нарвских весов и весовой единицы — капи — новгородским мерам (тем самым соглашение 1468 г. с Нарвой приобретало силу договорной нормы).

Договором полнее обеспечивались личные права и безопасность русских: при проезде через Ливонию им разрешалось нанимать по своему выбору проводников из местного населения; за повреждение у русского бороды виновный карался отсечением руки и т. д.³²¹ Сократилось число статей, которыми регламентировалось пребывание немцев в Новгороде. Таких статей в договоре 1481 г. всего три. В двух из них подтверждалось право немецких послов и купцов на беспрепятственный проезд и свободную торговлю в Новгороде, а также говорилось об обязательстве новгородской стороны «блюсти немчина», как своего новгородца. Третья статья отличалась новизной, запрещая немецким купцам розничную торговлю крепкими напитками в Новгороде и его пригородах. Изменение формуляра договора 1481 г. не было простой формальностью. Следует согласиться с Н.А. Казаковой в том, что оно явилось показателем происшедшего в результате создания единого Русского государства изменения в соотношении сил между Россией и Ливонией.³²²

В 80-е гг. XV в. западная торговля России продолжала перемещаться в ливонские города, минуя Новгород. Правительство Ивана III, внимательно наблюдая за развитием этого процесса, добивалось от ганзейских городов Ливонии — Риги, Ревеля и Дерпта — тех же уступок, что удалось получить от Нарвы в 1481 г. Одновременно оно стремилось увязать «ливонский вопрос» в одну проблему с русско-ганзейскими отношениями.

В 1487 г. Новгород (фактически Москва) и Ганза подписали договор о 20-летнем мире, возобновивший их прежние торговые отношения. Договор содержал обоюдную гарантию «чистого пути» и беспрепятственной торговли «по старине» для немецких купцов в Новгородской земле и для новгородцев — в немецкой. Одновременно подтверждалось, что в случае распри Новгорода со Швецией, Орденом или Нарвой немецкие купцы в Новгороде не должны задерживаться. В документе впервые была изложена правовая формула ответственности Ганзы за ограбления новгородских купцов во время их поездок за море: «Если случится новгородскому купцу зло на море от злых людей, которые имеют дом в 73 городах, то 73 города должны их искать, и если найдут они злых людей, то должны их наказать смертью и должны новгородскому купцу возвратить его товар». Аналогичные обязательства принимала на себя и новгородская сторона в случае причинения ущерба немцу в Новгородской земле.³²³

В договор также была включена статья о разделе спасенного имущества после кораблекрушения: «А похочет новгородец товар класти с немчином в лодью или в бус (обычное русское наименование ганзейских кораблей. — М.Ш.) в одном месте, а доспеетца притча над тем товаром на море: ино делитись немчину с ноугородцом по товару что останетца, а хитрости небыти, по крестному целованию, на обе стороны везде». По мнению И.Э. Клейненберга, речь шла о том, что «спасенный от кораблекрушения товар должен был делиться между всеми зафрахтовавшими корабль купцами, независимо от того, кому этот товар принадлежал до бедствия. Каждый участник имел право на долю спасенного, соразмерную по стоимости тому грузу, который он имел на корабле до крушения».³²⁴

Вместе с тем при заключении договора представители Ивана III отказались от своих первоначальных требований, направленных на ликвидацию торговых привилегий Ганзы в Новгороде. Они также не стали настаивать на расширении числа договорных условий, стимулирующих заграничную торговлю новгородцев.³²⁵ По всей видимости, эти уступки со стороны Ивана III имели ситуационный, тактический характер. Его стратегические цели к тому времени вполне определились: расширение международных связей, ликвидация ганзейского посредничества, утверждение независимости внешней торговли, сосредоточение ее в руках русского купечества.³²⁶

В 1488 г. наместник великого государя в Новгороде запретил реализацию соли мешками, а меда бочками без взвешивания. Так было покончено с одной из наиболее доходных привилегий ганзейских купцов, заключавшейся в праве продажи целого ряда товаров по образцам. К тому же немцы вынуждались к уплате торговой пошлины — весчего — наряду с русскими купцами. Вскоре по распоряжению великого князя было установлено еще одно правило: весовщики, приставленные к весам при церкви св. Иоанна, стали взимать по три пфеннига с каждого шиффсфунта (около 160 кг) взвешиваемого товара. Эта перемена не могла не привести к увеличению весовой пошлины.³²⁷ С 1489 г. ганзейские купцы обязаны были отдавать в переплав новгородским денежникам привозное серебро. На них же перекладывались и убытки от передела низкопробного серебра, которые раньше приходилось терпеть новгородцам.³²⁸

<<   [1] ... [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] ...  [88]  >>