М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

3.5. Торговая и таможенная политика России в конце XVI — начале XVII в.

После взятия шведами Ругодива (Нарвы) в 1581 г. царь Иван IV повелел поставить у Холмогор город и всяким торговым иноземцам приходить к «Двинскому городу и пристанищу морскому». По окончании Ливонской войны к Архангельскому порту зачастили фламандцы, голландцы, немцы и англичане, не принадлежавшие к компании.¹⁵⁰ Развернулась их конкуренция с англичанами и между собой, что было к немалой выгоде русских.¹⁵¹

Препятствуя доставке в Москву западного оружия, военного снаряжения и опытных мастеров, поляки, ганзейцы, датчане и шведы нападали на английские, голландские, французские и другие суда, направлявшиеся к северным берегам России. Путь вдоль побережья Норвегии не был безопасным, поскольку датский король Фредерик II направил в Баренцево море эскадру военных кораблей для перехвата торговых судов, не имевших разрешения на проезд от датского правительства. Он добивался, чтобы все корабли, направлявшиеся в гавани Белого моря, платили ему за проход между Исландией и Норвегией пошлину, подобную той, которая взималась за проход через пролив Зунд. Пиратские действия со стороны датчан вызвали гневную реакцию русского царя. В 1582 г. Иван IV направил Фредерику II грамоту, содержавшую ряд упреков: «А дорога к нашей вотчине, х Колмогорам, и х Коле волости, и к иным пристанищам морским, не ново почалася <...> А дорога морем болшим окияном к нашей вотчине х Колмогорам за много лет была, с тех мест лет за сорок. А приезжали из Аглинские земли немцы и из ыных государств по нашему жалованью; а подаваны им наши грамоты жаловалные и дворы нашем государстве». Далее царь ставил в вину датчанам их морской разбой вблизи его «вотчины на море у Колы и у Колмогор», давая понять, что эти «новые дела» к добру не приведут.¹⁵²

Очевидно, что главная причина пиратства заключалась в соперничестве Англии, Нидерландов, Франции, Швеции, Дании и некоторых других стран, активно выступавших в то время на арене мировой торговли и стремившихся выбить конкурентов из различных стран посредством насильственных действий.¹⁵³ Обороняясь от морских разбойников, купечество вооружалось. Так, отправляя в 1582 г. девять кораблей к гавани св. Николая, Московская компания обеспечила их сильной артиллерией и военными людьми под командованием вице-адмирала, которые получили подробные инструкции, как действовать в случае встречи на пути с неприятелем.¹⁵⁴ Голландцы тоже отбивались от пиратов всеми силами. В отличие от них, французы вступили в переговоры с датским королем и обеспечили свою безопасность ценой серьезных уступок: согласились платить пошлину за право проезда, обязались не провозить меди, свинца, пушек, ядер, боевых припасов, не брать с собой товаров, принадлежавших купцам других наций, и т. д. В 1583 г. было положено начало политическим сношениям Франции и России. В том же году французы с разрешения Ивана IV впервые побывали в Коле.¹⁵⁵

Русское правительство приветствовало появление в устьях Северной Двины фламандцев, голландцев, ганзейских немцев и французов, которые в 60—70-е гг. XVI в. ходили к Нарве. Стремясь привлечь их к участию в беломорской торговле, оно решительно отвергало притязания английской королевы на то, чтобы исключительными торговыми правами в России обладала Московская компания, призывало Елизавету не препятствовать приходу «некомпанейских» англичан и других торговых иноземцев к русским северным пристаням.¹⁵⁶

Наряду с пятью северными пристанями, предоставленными англичанам в 1584 г. (в устьях рек Печенга, Варгуза, Мезень, Шума и у «Корельского пристанища»), две пристани — в Пудожемском устье (в 15 верстах от Ягорного острова) и на Коле — были отданы голландцам, которые незадолго до того водворились в Пудожемской гавани, поставив на берегу двор и амбар. На Коле также было разрешено приставать французам.¹⁵⁷ Помимо контролируемых правительством северных портов, въезд иностранцам в Россию был воспрещен. В 1586 г. торговля из Колы была перенесена в Архангельск. С этого времени в Коле разрешалось торговать лишь треской, палтусом, рыбьим жиром и ворванью.¹⁵⁸ В связи с этим русский царь извещал датского короля, что «в Коле волости торгу есмя быти не велели, зан[е] же в том месте торгу быти непригоже: то место убогое».¹⁵⁹

В октябре 1585 г. Федор Иванович направил французскому королю Генриху III грамоту, по которой всем французским купцам разрешалось приходить к Холмогорской пристани (Архангельску), другим порубежным и внутренним городам страны с правом торговать и беспрепятственно выезжать из России. Затем, в марте 1587 г., Федор Иванович подписал жалованную грамоту товариществу французских купцов в Париже, возглавляемому Жаком Параном. Она была обращена к воеводам и другим должностным лицам Архангельска, Холмогор, Ярославля, Москвы, Новгорода и Пскова, которым вменялось в обязанность предоставлять приезжавшим от имени компании Парана французам «по-вольную торговлю», взимая с них лишь половину тех пошлин, которые вынуждены были платить другие торговые иноземцы.¹⁶⁰ На другую французскую компанию, резидентом которой в России был Мельхиор де Мушерон, и на отдельных французских купцов указанные льготы не распространялись.¹⁶¹

Отдельные компании нидерландских купцов также «пользовались правом вести оптовую торговлю и уплачивать половину пошлины».¹⁶² Первой из их числа, вероятно, была компания, возглавляемая Марком Фогеларом и Адрианом Зебрехтсеном, деятельность которой в России началась еще при Иване IV. «Может быть, — допускал В.А. Кордт, — уже при царях Федоре Ивановиче и Борисе Годунове, а во всяком случае при Василии Шуйском нидерландцы Марк Юстуссон де Фогелар и Адриан Лукассон Зебрехтсен платили лишь половину пошлин».¹⁶³ А.В. Демкин в этом вопросе более категоричен, полагая, что уже Федор Иванович предоставил этим иностранцам «право уплачивать половину таможенных пошлин. Грамота подтверждалась его преемниками».¹⁶⁴ Как бы то ни было, И.М. Кулишер допускал неточность, полагая, что с середины 1580-х гг. все голландцы «получили право торговать в различных городах с уплатой половинной пошлины».¹⁶⁵

Нидерландским купцам в России, составлявшим торговые компании, также предоставлялось право иметь дворы в Москве, Архангельске, Вологде, Холмогорах и Усть-Коле, благодаря чему они освобождались от обязанности «ставиться» на общих гостиных дворах.¹⁶⁶ При этом некоторые из них освобождались частично или полностью от таможенных пошлин, но делалось это с целью поощрения за их «службу» или в виде компенсации за понесенные убытки.¹⁶⁷

В 1584 г. (при Федоре Ивановиче) Московской компании была предоставлена новая жалованная грамота, в которой фактически подтверждались привилегии и запреты 1574 г. Компанейские англичане по-прежнему могли приезжать в Москву и внутренние русские города, являя таможенным головам свои товары для отбора в казну (оплата таких товаров предусматривалась, но делалось это не всегда), и торговать, уплачивая половину положенных пошлин: «А пошлин с них всяких с их товаров емлют тамги и проезжего половину во всем государстве нашем где коли приехав учнут торговати по нашему уложенью где как в таможне наши уставные грамоты а другой половины тамги с них не емлют нигде ни в котором городе».¹⁶⁸

Одновременно англичанам запрещалось привозить в Россию чужие товары, бывать в Казани и Астрахани без царского разрешения, торговать в розницу в своих дворах, привлекать подданных московского царя для закупки по городам русских товаров или для реализации на русском рынке товаров компании, кабалить русских людей, превращая в «закладней», держать на московском дворе больше одного русского работника, высылать в Англию людей компании без царского разрешения, «оставлять или хранить имущество» русских людей «или путем залогов скрывать его». В Москве право суда и расправы над англичанами переходило к государственному казначею и дьяку Посольского приказа, а в городах — наместникам и воеводам. Таким образом, англичанам не удалось вернуть себе ранее утраченную привилегию на «беспошлинную» чеканку монеты.¹⁶⁹

Благодаря участию англичанина Джерома Горсея, сумевшего добиться расположения Бориса Годунова, в 1586 или 1587 г. компании была пожалована новая грамота, освободившая ее от уплаты пошлин. Однако ни один из запретов 1584 г. не был устранен. Не были восстановлены и привилегии 1569 г.: «1) что английские товары не будут обыскиваться царскими чиновниками, 2) что никто кроме компании не будет иметь право торговать северным путем, 3) что ни один англичанин, не принадлежащий к компании, не может торговать через Нарву без особого разрешения королевы под страхом конфискации своих кораблей и 4) что агент может с помощью русских властей высылать всякого англичанина, который явится в Россию без особого разрешения королевы».¹⁷⁰ Особое недовольство компании возбуждало новое распоряжение русских властей о записи в Холмогорах всех привозимых из Англии товаров, впрочем, без права местной администрации раскрывать тюки.¹⁷¹

Из английского источника известно, что в 1589 г. компании было вновь отказано в исключительных торговых привилегиях, и лишь по настоянию английского посла Джайлса Флетчера (1588—1589) ей было вновь разрешено торговать с уплатой половинной пошлины, хотя в действительности благодаря ходатайству Годунова компания не платила ничего.¹⁷² Из письма Федора Ивановича королеве Елизавете также следует, что в 1589 г. англичанам удалось вернуть себе прежнюю льготу приезжать в Казань и в Астрахань «и во все государства за Хвалимское (Каспийское. — М.Ш.) море, в Перситцкую землю, тож и Кизылбажсая земля, и в Бухары и в Шемаху и во все тамошние государства ездити торговати».¹⁷³

Во время переговоров с Дж. Флетчером русское правительство вновь отвергло монополистические притязания Московской компании. При этом оно стремилось внушить английскому дипломату мысль, что с потерей «Ругодивского пристанища» (Нарвы) в 1581 г. проведение прежней политики, ведущей к ограничению международной торговли в Архангельске, стало невозможно.¹⁷⁴ В 1597 г. англичанам удалось незначительно продвинуться вперед в утверждении своей торговой монополии в России. В том году в Архангельск был послан царский указ с предписанием не выпускать из города во внутренние области голландцев и других иноземцев, включая англичан, не принадлежавших к компании. Однако этот указ оставался в силе недолго.¹⁷⁵ Уже в 1598 г. царь Борис (1598—1605) выдал Московской компании новую жалованную грамоту, которая повторяла привилегии 1586 г. и не давала компанейским англичанам никаких новых преимуществ и никак не ограничивала торговлю других иноземцев из других стран. Таким образом, каждый желающий мог участвовать в торговле с Россией.¹⁷⁶ В 1599 г. некоторые нидерландские купцы уже имели на руках новые жалованные грамоты, дозволявшие приезжать во внутренние города страны. Другие ходатайствовали о выдаче или возобновлении проезжих и жалованных грамот.¹⁷⁷ Если в 1570-х гг. XVI в. к устьям Северной Двины ежегодно прибывало от 6 до 10 английских торговых судов, то в 1580-х гг. — до 14 английских, голландских, датских, а в 1590-х — до 25 английских и голландских.¹⁷⁸

В исторической литературе существуют различные мнения относительно хозяйственной ситуации в России в конце XVI в. Так, одни авторы полагают, что в 1590-е гг. стала проявляться тенденция к улучшению экономического положения. В связи с этим высказывается предположение, что внутренний рынок вступил в процесс стабилизации, успешно поднималось хлебопашество, снижались цены на предметы первой необходимости, прежде всего на сельскохозяйственную продукцию, а в конце XVI — начале XVII в. наметилось оживление торговли со странами Северной и Западной Европы.¹⁷⁹ Согласно же другой точке зрения, кризис в России, начавшийся в 1570-е, продолжался и в 1590-х гг. Причем он не только охватил всю территорию страны, но и продолжал расширяться и обостряться. По-прежнему значительные массивы площадей не возделывались или разрабатывались «наездом», без соблюдения основных принципов агрикультуры. Заброшенные земли все чаще зарастали лесом. Численность населения центральных районов к концу XVI в. не достигла предкризисного уровня. Сокращение посевных площадей вызывало повышение хлебных цен и полуголодное существование широких слоев населения.¹⁸⁰

Как бы то ни было, в конце XVI — начале XVII в. укрепились связи России с городами Прибалтики. Некоторые купцы из Нарвы, Риги и Ревеля даже добивались перехода под власть России. Вопреки условиям Тявзинского мира произошло упрочение торговых отношений с Данией: купцам — подданным датского короля — было пожаловано право свободного приезда в Россию и разрешено учреждение торговых дворов в Новгороде, Пскове и Ивангороде.

В самом конце XVI — начале XVII в. наметилось сближение с северогерманскими городами, экономические интересы которых также оказались ущемлены Тявзинским миром. Между 1598 и 1600 гг. были выданы жалованные грамоты любекским купцам Е. Мейеру и Б. Тунеману, которым разрешалось приезжать в Архангельск, на Двину, в Усть-Колу, Новгород, Псков, Смоленск и Москву с уплатой полных пошлин. В 1603 г. купечеству Любека было пожаловано право свободного приезда в пограничные и внутренние русские города с платежом лишь весовых пошлин.¹⁸¹ Кроме того, по жалованной грамоте 1603 г. любекские немцы избавлялись в порубежных таможнях от осмотра и оценки привозных товаров. Им разрешалось: устраивать дворы в Архангельске, Пскове, Новгороде и Ивангороде; нанимать приказчиков и дворников; держать и варить «про себя» «питье»; переделывать привозные ефимки и серебро в русские деньги; судиться в Москве и т. д.¹⁸² Однако, поскольку «любекские немцы» стали под видом своих сограждан привозить с собой в Россию нидерландских, гамбургских и других иноземных купцов, избегавших таким способом пошлинного обложения, правительство Бориса Годунова в 1604 г. отменило эту привилегию и вновь ввело полное взимание пошлин с любекских товаров.¹⁸³

<<   [1] ... [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] ...  [88]  >>